"Алексей Домнин. Матушка-Русь" - читать интересную книгу автора

песни, снегами сыпучими окутывали. Одинокую, сирую увидел ее однажды
Ярило-солнце красное, по небу гуляя. Люба стала ему земля. Обнял ее жаркими
лучами, растопил мрак и холод. Расцвела земля-красавица от горячей любви
его, лесами-травами приоделась, морями-реками приукрасилась... Народила она
Яриле пташечек звонких да зверюшек резвых. Но не было у них еще сына
любимого.
И снова затяжелела земля от Ярилы.
- Роди мне сына любимого, - сказал Ясноликий. И пока он в других краях
небесных странствовал, родила она человека. Увидел его Ярило - разгневался:
дик и непокорен, что зверь лесной, вырос человек. Не такого он ждал сына
любимого. Ударил его в обиде Ярило вожжой-молнией, пронзил своим разумом. И
преобразился человек, обретший разум. Тем и велик стал, что с той поры все
на земле-матушке покорилось ему.
- Вот и пораскинь умом, чем люди богаты, - продолжал гусляр. - Только
губят они то богатство в себе. Забыли на Руси о разуме. Неспроста припевка в
народе сложена:

Не руби села возле княжья села,
Не строй двора возле княжья двора:
Дружина его, что искры,
Бояре его, что огонь...

Гусляр поднялся, стал в дорогу собираться. Худ и костляв, теперь и
ростом казался он выше, и лицом светлее. Широко легла на груди светлая
борода. Добрым взглядом, без прежнего лукавства посмотрел он на Святослава.
- Прощай, отрок! Коль не поглянулась речь моя - не обессудь. - И
скрылся за городскими воротами. Ушел непонятный, неразгаданный.
Вскоре прослышал Святослав, что в поруб старика заточили. Пел он на
монастырском дворе песни крамольные. О создании человека так сказывал: мылся
бог в бане небесной и мочалку на землю уронил. Подхватил ее черт и сотворил
из нее человека. Увидел бог, отнял человека и душу ему вдунул. Потому, мол,
по смерти и предается тело земле, а душа на небо идет.
Подивился Святослав. Зачем понесло гусляра на монастырский двор? Не
столь он прост. Много видывал, много слыхивал. В душу бы его проникнуть,
правду его понять.
Не знал княжич, как на ум такое пришло: только уснуло солнце, оседлал
он гнедого и к порубу поспешил. Сказал стражникам, что велено ему великим
князем киевским представить заточенного старика в терем, перед светлые
княжьи очи.
Посадил гусляра на своего коня и затрусил к городским воротам. Так и
умчались они из Киева. И пошел княжич с Путятою Русь с обратной стороны
поглядеть.
Привела их дороженька к сгоревшему выселку.
На голом высоком взгорье торчат две почерневшие пузатые печи, вытянув
трубы-шеи. Прибило золу дождями, смыло серый пепел с горелых бревен. Нелепо
возвышаются средь пожарища новые смолистые ворота и колодец-журавль.
Прислонившись спиной к колодцу, сидит лохматый мужик на горелом бревне.
К журавлю за рога коза привязана. Не то серая, не то просто грязная, блеет
жалобно и рвется.
- Молчи, заноза! - кричит на нее мужик со злостью.