"Юрий Домбровский. Статьи, очерки, воспоминания " - читать интересную книгу автора

столичном фотоателье. Со всех полотен на меня смотрело одно и то же лицо, с
одним и тем же выражением. И ни одной сюжетной картины, - портреты,
портреты, портреты! Менялся фон, слегка варьировались костюмы на человеке, а
человек оставался все таким же - пожилым, полным казахом с задумчивым лицом
и усталыми глазами.
А потом я прочел стихи Абая, и мне стало по-настоящему неприятно. Стихи
были великолепные и очень разные: то страстные и негодующие - в них так и
чувствовалось гневное лермонтовское дыхание, - то тихие и задумчивые, то
насмешливые, поддразнивающие, с упругими, четкими ритмами. Так неужели, -
думал я, листая книгу, - вот этого страстного, бушующего даже и после смерти
человека я и видел на выставке? И почему он у них везде старик? Ведь Абай
больше четверти века и в пору своего расцвета был молодым и сильным, и
красивым. У него тогда не было ни этой одутловатости лица, ни этих скорбных
глаз, ни усталой улыбки.
Позже мне объяснили: художники не так уж виноваты. Сохранилась
единственная, сделанная за несколько лет до смерти поэта семейная
фотография, из биографии Абая известно в основном только то немногое и
высокоофициальное, что счел возможным сообщить через пять лет после смерти
приемный сын покойного, в первый раз издавая сочинения своего отца. Абай,
может быть, единственный из великих поэтов, о котором упорно молчали при
жизни и газеты, и журналы, и современники. Несколько стихотворений,
напечатанных в газете под чужим именем, да пять строк в многотомном
географическом сочинении, посвященном описанию России, - вот, собственно, и
все. Эти пять строк хочется привести дословно:
"Как представителя нового течения киргизской поэзии следует назвать
Кномбая {Мухтар Ауэзов. Абай. Роман-эпопея в двух книгах. Авторизованный
перевод с казахского. М., Гослитиздат, 1958.
Под этим именем были напечатаны первые стихи Абая.} (в Семипалатинском
уезде), автора многих изящных по форме и поэтичных по содержанию
стихотворений (особенно описаний природы). Этому же автору принадлежат
хорошие переводы "Онегина", многих стихов Лермонтова, который оказался
наиболее понятным для киргизов. Таким образом, у семипалатинских оленгчи
(певцов) можно слышать, например, "Письмо Татьяны", распеваемое, конечно, на
свой мотив" ("Россия", т. XVIII).
Все это я вспомнил, держа в руках только что вышедшее издание
грандиозной эпопеи Ауэзова "Абай", Теперь художникам было бы над чем
работать. Они прямо бы задохнулись от изобилия тем. Два толстых тома, в
общей сложности более полутора тысяч страниц, посвящены жизни поэта. В
истории мировой литературы немного найдется биографических романов, с такой
полнотой и обстоятельностью охватывающих всю сознательную жизнь героя - от
отрочества до смертного одра. Но самое удивительное и, если хотите,
героическое заключается в другом - в том, о чем Ауэзов писал так: "Мою
работу можно сравнить с трудом запоздалого путника, который приходит к месту
давно ушедшего каравана, находит последний тлеющий уголек угасшего костра и
хочет своим дыханием оживить, раздуть его в яркое пламя. Мне приходилось из
потускневшей памяти стариков восстанавливать прошлое Абая. Точно так же, как
по лицу шестидесятилетней Айгерим восстанавливать ее пленительную юность,
когда-то обворожившую поэта". {Цитирую по вступительной статье З. Кедриной к
полному изданию эпопеи, выпущенной Гослитиздатом в 1958 году.} И более
конкретно: "Собирание материалов об Абае имело свои любопытные особенности,