"Юрий Домбровский. Гонцы (Рассказы о художниках)" - читать интересную книгу автора

горных козлов, оленей, маралов, джейранов, только сделанных из меди и
бронзы.
Конечно, скульптуры эти еще очень грубы и примитивны, голова тут просто
обрубок, глаза - щелки или дырочки, ноздри тоже. Понятно, если у мастера нет
подходящего инструмента, то металл становится очень неподатливым материалом,
но именно эта ограниченность и сделала эти маленькие скульптуры настоящими
шедеврами.
"Искусство живет несвободой", - сказал как-то об этом А. Камю {Вот
кстати еще почему я не верю в "реализм без берегов" в искусстве. Он может
быть где угодно - в науке, истории, политике, экономике - только не тут.
Искусство по самой своей природе требует избирательности, т.е. четких границ
"от сих и до сих".}. У древнего мастера Семиречья было до смешного мало
возможностей, но избирательностью и точностью глаза он обладал в высшей
мере. Он умел разглядеть в любом изображаемом объекте самое принципиальное и
отбросить все лишнее. Особенно ясно я это понял, когда в музей, где я в тот
год работал, попала таинственная и знаменитая карагалинская находка. Сейчас
о ней уже существует целая литература. Она рассмотрена со всех сторон -
археологически, этнографически, искусствоведчески и все-таки ясности в
отношении ее нет до сих пор. Наоборот, чем больше ее изучают, тем больше
вопросов она ставит перед исследователем. Когда-то я писал о ней так:
"...где-то там, верст за двадцать от города, в глухом урочище, на
берегу грязной речонки, под огромными голубыми валунами спала уже второе
тысячелетие та, которая когда-то была первой красавицей, принцессой,
невестой, а может быть, еще и колдуньей.
Все вокруг нее было овеяно темнотой и тайной. Она не была похоронена и
оплакана, над ней не возвели погребальной насыпи, не поставили надгробного
камня. В день свадьбы она вдруг пропала из глаз людей. При жизни она была
высокая, с тонкими пальцами, продолговатым лицом, и все ее считали, конечно,
красавицей. Сыплет дождик, летят мокрые листья, идут низенькие тучи, грязь
прямо хлещет с гор жирными потоками. Но она надежно укрыта валуном, и две
тысячи лет, прошедшие над ней, ничего тут не изменили. Еще только две-три
бляшки из свадебного убора попали нам в руки, все остальное цело. Ее еще не
нашли и не ограбили. Придет время, и все триста ее золотых украшений -
кольца и серьги - полностью переселятся в витрины музея. А сейчас она все
еще невеста. И я только стою и гадаю, кто же она?.." ("Новый мир", 1964, Э
8).
Нужно повторить, что ответа на этот вопрос я так и не имею. Переходя
уже на трезвую прозу, привожу здесь свою запись, которую я сделал 16 лет
тому назад ("Дружба народов", 1957 г., Э 5):
"Находка включает в себя более трехсот золотых предметов, в том числе
кольца, серьги, броши и обломки золотой диадемы.
Набрели на все это совершенно случайно.
Дело было так. Бродили четыре охотника по берегу горной речки
Карагалинки, неподалеку от Алма-Аты, и попали под ливень. Спрятаться было
некуда, они бросились бежать вверх по реке, к большим каменным глыбинам
метрах в тридцати от берега. Для четверых яма была тесна, и когда охотники
стали ворочаться в ней, под руку одного попала какая-то блестящая золотая
пластинка. Стали разрывать землю, и сразу же наткнулись на груду золотых
безделушек: пуговиц, каких-то круглых нашивок, серег, колец... Порыли еще
немного и обнаружили сначала человеческий череп, а потом и полуистлевшие