"Юрий Домбровский. Рассказы об огне и глине" - читать интересную книгу автора

будешь ходить и почесываться.
Сахаров сел за стол, налил себе полную рюмку, опрокинул ее, кивнул,
зажевал хлебной корочкой, налил и опрокинул сразу же вторую, отставил рюмку
и взглянул на своих учеников.
- А впрочем, господа... - начал он неуверенно.
- Нет, Леонид Иванович, благодарствуем, - достойно и строго отрезал
Лаврский, - я уж лучше про государя императора доскажу. Значит, через
какое-то время едет его величество обратно. Останавливается на той же
станции. Смотритель опять на крыльце.
- Здравствуй, служба!
- Здравия! Желаем! Ваше! Императорское! Величество! - значит, уже
осмелел.
- Ну как, читаешь Библию-то?
- Так точно! Ваше! Императорское! Величество!
- А до коего места дошел?
- "Притчи Соломоновы" кончаю.
А это, как вы знаете, еще этак 400 страниц!
- А молодец! Молодец! Пойдем-ка! Прошел, взял Библию, стал листать, а
там через каждую главу по красненькой, по красненькой!
- Вот видишь, служба, как государя-то обманывать, - покачал головой
государь. - Не врал бы мне, все они твои были бы, а теперь они опять мои! Я
их нищим по дороге раздам. Они хоть праздно живут, Христа помнят, каждую
минуту его поминают.
С тем и уехал государь. А смотритель так и остался с Библией, но без
красненьких.
Сахаров вздохнул, налил третью рюмку, опрокинул, зажевал и сказал:
- Ну, то государь император, у него и ум государев... государственный.
- Да, а у наших владык за нас, молитвенников и печальников, мозг
консисторский, сиречь канцелярский, впрочем, и с царем Николаем, наверное,
тоже байка, - вздохнул Лаврский.
- Почему? - спросил Николай взрывчато.
- А не любит, говорят, наш помазанник божий деньги-то бросать на ветер.
У него копейка на счету. Ну ладно, анекдот анекдотом, то ли был, то ли не
был, а вот вы про молитвенник расскажите. Как он у вас все-таки оказался?
Такие награды спроста не даются. А? Леонид Иванович?
- Да, - протянул Сахаров, - да, любопытно. Молитвенник. Очень
любопытно.
Пришлось рассказать все. Лаврский слушал, опустив голову, а потом
спросил:
- А вы все это не записали? Ну как же, писатель и упустили эдакое. Ведь
готовая сценка из "Ревизора" или "Мертвых душ". Как это вас Лебединский
учил? А? Повторите-ка, я забыл.
Николай промолчал.
Сахаров усмехнулся и сказал:
- "Ничего не говорить. Ни худого, ни хорошего. Молчание - первое
условие, иначе пропали". Ах ты...
- Видите, даже хорошего тоже нельзя сказать, - зло улыбнулся Лаврский,
- знает профессор, какое у нас хорошее. Говорите, с лица спал? Так что же
тогда о нас-то, грешных, говорить?
- Вот так вы никому и не верите, - сказал Николай невпопад, но больно