"Анатолий Домбровский. Падение к подножью пирамид " - читать интересную книгу автора

теплом, запахом нагретого солнцем известняка. Все еще не осознавая
происходящего, Петр Петрович оглянулся, будто хотел проверить, далеко ли от
него пирамида Хефрена, и в тот же миг понял, что никакой пирамиды Хефрена
за ним нет и быть не может, что он находится в комнате, сидит на стуле, а
за спиной у него книжные полки и дверь. Впрочем, тут же возникла мысль о
проекторе и слайде. Проектор действительно стоял на книжной полке, но Петр
Петрович его не включал... Да и слайда такого - с видом на пирамиду Хеопса
из тени пирамиды Хефрена - в коллекции Петра Петровича, - он это хорошо
помнил - никогда не было, хотя в Гизе он бывал и видел все три пирамиды:
Хеопса, Хефрена и Микерина. Помнится, они произвели на него тогда сильное,
но удручающее впечатление.
Петр Петрович перевел взгляд на холст и невольно задержал дыхание,
испытав одно из тех странных чувств, которым нет названия. Видение не
исчезло. Оно медленно таяло, выцветало и разрушалось. Когда Петр Петрович
встал и подошел к холсту, на нем уже ничего не было. Петр Петрович присел
перед холстом и провел по нему ладонью. Грунтовка была сухой и прочной, как
стенная штукатурка, без малейших следов краски или угля. Под ударами
пальцев хорошо натянутый холст издавал глухой звук.
Но почему, черт возьми, пирамида Хеопса?! Лукашевский за многие годы
своего капитанства повидал и другие чудеса света. И о пирамиде Хеопса
вспоминал, кажется реже всего. Во всяком случае, в последние дни - ни разу.
И уж совсем не думал о ней, когда сидел перед холстом, потому что давно уже
поставил перед собою задачу нарисовать речку Стогу и высокий берег над ней,
на котором некогда красовалось село Застожье, его родина. По тем милым
сердцу местам и бродило тогда его воображение. И вдруг - Гиза, пирамида
Хеопса, тень пирамиды Хефрена, всадник на верблюде... Правда, можно найти
какие-то подсознательные связи между Застожьем и пирамидой Хеопса. Застожья
давно нет, на его месте огромный каменный карьер, а пирамида Хеопса,
которая старше Застожья на сорок столетий, стоит! Вместе с Застожьем
исчезло с лица земли и сельское кладбище, на котором были похоронены Петр
Афанасьевич и Елизавета Григорьевна Лукашевские, а пирамида фараона Хеопса
стоит! Из каменного карьера в Застожье вынуто, пожалуй, уже столько
известняка, что из него можно было бы построить пирамиду Хеопса. Что еще?
Пирамида Хеопса - это символ памяти, а карьер в Застожье - символ
беспамятства. Может быть, таким был мост между мыслями о Застожье и
видением пирамиды Хеопса? Или некогда, находясь в Гизе и глядя на пирамиду
Хеопса из тени пирамиды Хефрена, он вспоминал о родном исчезнувшем
Застожье? Кто знает. Но какое стойкое и яркое видение, черт бы его побрал!
Казалось даже, что оно было припечатано к холсту. Позже Петр Петрович
подумал, сам того не желая, что когда б он не так быстро обернулся,
изображение пирамиды Хеопса, возможно, навсегда осталось бы на холсте. Не
надо было суетиться и пугаться...
А ночью картина ему приснилась. Он знал, что картина снится ему, что
она точно та же, что привиделась днем, но теперь это его нисколько не
беспокоило, все казалось само собою разумеющимся. Новым было только то, что
холст теперь был в раме и имел название, выгравированное на бронзовой
пластинке: "ВИД НА ПИРАМИДУ ХЕО ИЗ ТЕНИ ПИРАМИДЫ ХЕФ". Почему имена
фараонов оказались усеченными, Петр Петрович во сне не поинтересовался, а
когда проснулся, ответа на этот вопрос уже не было, потому что ответ
остался там, во сне. Петр Петрович знал, что имена Хеопса и Хефрена звучат