"Вадим Долгов. Быт и нравы Древней Руси (Загадки и Коды Древней Руси) " - читать интересную книгу автора

единобрачия.
Помимо многоженства семейная жизнь населения Древней Руси ставила перед
церковью и государством еще целый ряд проблем, которые власть, во исполнение
своей руководящей функции, должна была разрешать. Устав Ярослава дает нам
широкую панораму житейских неурядиц. То супруги крадут друг у друга, то
дерутся. В семейной потасовке закон на стороне мужчины - ответственность
предусмотрена только для жены, побившей мужа (3 гривны). Еще жена может
попасться "чародеица, наоузница, или волхва, или зеленица" - в этом случае
мужу предложено наказать ее самому, "по-свойски", но не прогонять. Домашние
в различных сочетаниях предаются блуду - это также подлежит церковному суду.
Один из супругов может тяжело заболеть, и тогда нельзя допустить, чтобы
здоровый бросил больного (ст. 11, 12).
Особая статья - развод. Кодекс права развода в Уставе Ярослава был
заимствован из византийского источника с местными русскими дополнениями. В
нем предусмотрены разводы только по вине жены. Как ни странно, первой из
указанных причин является преступление не против супружества, а против
власти, то есть политическое преступление - несообщение о готовящемся
заговоре против государства в лице "царя" или князя. Интересно, что сообщить
о готовящемся заговоре жена должна не куда-нибудь, а мужу.
Остальные пять причин могут быть разделены на две большие группы.
Во-первых, когда поведение жены таково, что сомнительным оказывается ее
моральный облик: либо ее прямо застали с "любодеем", либо постоянные
отлучки, бесконтрольное общение с чужими людьми и посещение игрищ делают
наличие тайного любодея вполне вероятным (пп. 2, 4, 5). Во-вторых, когда
жена злоумышляет против личности и имущества мужа (пп. 3, 6). Отсутствие
любви или обоюдное нежелание продолжать совместную жизнь не могло служить
основанием для развода. Вообще любовь между супругами, "счастье",
взаимопонимание как непременные условия брака раннему Средневековью почти
несвойственны. Это не означает, однако, что указанный спектр чувств был
средневековому человеку незнаком, он только не был абсолютизирован как
главная цель совместной жизни супругов.
Развод не одобрялся и прямо запрещался церковью, но в ситуации, когда и
венчание не получило еще повсеместного распространения, контролировать этот
процесс в домонгольской Руси было почти невозможно. Как было отмечено Н.Л.
Пушкаревой, ни развод, ни повторный, ни третий брак не вызывали никакого
общественного осуждения - следов его нет ни в письменных, ни в фольклорных
источниках. Этим средневековая Русь отличалась от Западной Европы, где под
окнами людей, нарушивших табу, устраивались "кошачьи концерты". Причина
этого, можно думать, была в том, что в доиндустриальнуто эпоху христианство
еще недостаточно глубоко утвердилось в сознании большей части русского
населения. Живы были языческие стереотипы восприятия брака, в которых
превалировал рационализм житейского "здравого смысла". Впрочем, по мнению Ж.
Дюби, и в Западной Европе "конфликт между двумя концепциями брака - мирян и
церковных иерархов" преодолел свою критическую фазу только ок. 1100 г. Хотя,
как показывает материал того же французского историка, западному и русскому
духовенству в одно и то же время приходилось решать разные вопросы. Если в
Северной Франции речь шла об установлении безбрачия духовенства и
нерасторжимости брака светских лиц, на Руси приходилось бороться против
обычая добрачного начала половой жизни и весьма укорененного в повседневном
быту многоженства.