"Вадим Долгов. Быт и нравы Древней Руси (Загадки и Коды Древней Руси) " - читать интересную книгу автора

имеет две жены водити..." (ст. 17). И в том и в другом случаях Устав
предписывает "вторую" жену "пояти в дом церковный", а жить со старой. Но в
обстановке, когда даже и само церковное венчание отнюдь не было правилом,
постановления Устава, скорее всего, не исполнялись строго и повсеместно.
Вряд ли многоженство на Руси было явлением совершенно общепринятым.
Скорее всего, ситуация была подобна той, которую описал Ф. Энгельс, когда
рассуждал об этой форме брака в своей известной всякому советскому
гуманитарию классической книге "Происхождение семьи, частной собственности и
государства": "В действительности многоженство одного мужчины было,
очевидно, результатом рабства и было доступно только лицам, занимавшим
исключительное положение. В патриархальной семье семитского типа в
многоженстве живет только сам патриарх и, самое большее, несколько его
сыновей, остальные должны довольствоваться одной женой. Так обстоит дело еще
в настоящее время на востоке; многоженство - привилегия богатых и знатных и
осуществляется главным образом путем покупки рабынь; масса народа живет в
моногамии".
Вряд ли также древнерусское многоженство среди рядовых мужей стоит
представлять на манер восточного, как содержание гаремов. У нас нет
свидетельств, чтобы жены были объединены в рамках одного дома, одного
хозяйства и жили на какой-нибудь "женской половине", являясь по приказу
господина (вообразить такое можно только по отношению к Владимиру, у
которого наложницы концентрировались в загородных резиденциях: "...и
наложниць у него 300 въ Вышегороде, а 300 в Белегороде, а 200 на Берестовем,
в сельце еже зовут ныне Бререстовое"). Скорее, это были "параллельные"
семьи, как у Осмомысла. Или семейный человек, живший большим домом, помимо
законной жены, вполне открыто заводил наложницу среди дворни: наложница эта
стояла гораздо ниже жены, но тоже имела определенный официальный статус,
делавший ее субъектом права. Возможна, как говорилось, ситуация, когда
мужчина, не разведясь с первой, законной женой, заводил вторую семью, третью
и т. д., становясь тем самым многоженцем.
Церкви, которая стремилась подчинить брачные отношения своему влиянию,
одинаково трудно было мириться с многоженством и преодолеть эту древнюю
традицию. Вставать на ригористические позиции было нельзя - это грозило
потерей паствы и выпадением из сложившейся социальной практики. Приходилось
приспосабливаться. В упомянутом выше памятнике древнерусской исповедальной
дисциплины "Вопрошание" Кирик спрашивает у Нифонта, что следует делать с
семьянином, который помимо основной жены содержит еще тайных или явных
наложниц. Нифонт отвечает, что человека необходимо наказать штрафом, и
только. Развод, по его мнению, в этой ситуации неуместен, хотя, конечно,
такое положение "не добро" вне зависимости от того, явные наложницы или
тайные.
Общее направление политики церкви по данному вопросу заключалось в том,
чтобы подвигнуть духовных чад оформлять свои браки церковным венчанием, но
при этом на самих служителей церкви возлагалась обязанность следить, чтобы
церковное благословение получал только единственный брак, т. к., несмотря на
обычай, среди духовенства существовало представление, что многобрачие -
"срам". Митрополит Иоанн (ум. 1089) предписывал таким "иже бес студа и срама
2 жене имеют" наказание в виде отказа от причастия. Такая мера вряд ли могла
сразу в корне пресечь явление, но вполне способна была формировать
общественное мнение в русле благоприятном для утверждения церковного