"Тадеуш Доленга-Мостович. Профессор Вильчур" - читать интересную книгу автора

пригодилась бы ему. Спасибо вам, поспешите.
Доктор Люция хотела о чем-то спросить, но Добранецкий уже повернулся к
Донату:
- И что же дальше, маэстро?
- Очень красивая девушка, - заинтересовался Донат. - Она доктор?
- Да, это наш молодой терапевт, - объяснил Добранецкий.
Спустя несколько минут появился доктор Кольский с санитаром.
- Уже пора, маэстро, в операционную. Операция началась в точно
назначенное время.
Операцию нельзя было отнести ни к разряду сложных, ни к тяжелым. Однако
с целью безопасности для горла пациента местная анестезия была
противопоказана, и Доната подвергли общему наркозу.
Ассистировали доктор Янушевский и доктор Кольский. Яркий свет
прожектора отражался в зеркальном диске и освещал горло оперируемого
изнутри. С правой стороны, за железой, выступала более темная, чем слизистая
оболочка, опухоль в форме половинки лесного ореха. Правда, сейчас она не
мешала пению Доната и, как доброкачественная опухоль, не могла угрожать его
здоровью, однако в последнее время увеличивалась, поэтому безопаснее было ее
удалить. По возможности нужно было разделаться с двумя небольшими спайками,
оставшимися после прошлогоднего воспаления горла. Все вместе по расчетам
профессора Вильчура не должно было занять более 25-30 минут.
В тишине операционного зала электрические часы с неизменной точностью
выбивали секунды. Большая стрелка как раз приближалась к одиннадцатой
минуте, когда доктор Кольский, следивший за пульсом пациента, резко
повернулся к стоящей за ним сестре и сделал нетерпеливый знак рукой.
Слов не нужно было.
Опытные пальцы сестры уже наполнили шприц, и спустя минуту игла
погрузилась под кожу пациента. Пробежали еще две минуты, и процедуру нужно
было повторить.
На восемнадцатой минуте профессор Вильчур вынужден был прервать
операцию.
Операционная наполнилась топотом быстрых шагов. Тележка с кислородным
аппаратом. Искусственное дыхание. Снова уколы.
На двадцать пятой минуте пациент умер.
Причина смерти не вызывала никаких сомнений. Все было ясно: сердце
оперируемого не выдержало наркоза. Профессор Вильчур снял перчатки и маску.
Его лицо застыло в каком-то каменном выражении. Ему не в чем было себя
упрекнуть, но смерть человека в его клинике во время проводимой им операции,
к тому же несложной, была для него ударом.
Он не задумывался еще в эти минуты над тем, какой резонанс будет иметь
этот трагический случай и что повлечет за собой. Для него лично страшно было
то, что в клинике, которой он руководил, из-за какого-то непонятного
недосмотра, чьей-то ошибки или недобросовестности не стало человека, который
еще полчаса назад, улыбающийся и полный доверия, рассказывал ему о своем
здоровье и жизни.
Во взглядах персонала Вильчур обнаружил отражение собственных мыслей.
Он молча вышел из операционной. Снимая в гардеробе халат, он чувствовал
непомерный груз на плечах и нечеловеческую усталость.
В своем кабинете Вильчур застал почти весь персонал клиники: доктора
Ранцевича, доцента Бернацкого, у которого начался нервный тик, Добранецкого