"Берли Догерти. Здравствуй, Никто" - читать интересную книгу автора

ужин.
- Луна должна быть похожа на кровавый шар, - я все-таки попытался
увлечь ее. - Подумай, такое не каждый день увидишь.
- Фу, мерзость, - она развернулась и пошла назад к городу. Дорога была
неровная, на каждом шагу Элен спотыкалась и вполголоса чертыхаясь. - Ну что,
всю ночь будешь тут сидеть? - крикнула она.
Я нагнал ее и засунул ее ладошку к себе в карман, она.уютно там
пристроилось, будто в перчатке.
- А здорово было бы встретить здесь рассвет! Давай действительно
как-нибудь ночью попробуем сюда выбраться. - Мне очень нравилась эта идея.
Элен плелась, понурив голову, я шагнул вперед и загородил ей дорогу. -
Подумай: можно взять с собой палатку, мы бы сначала увидели закат, потом -
как восходит луна, как звезды высыпают на небе. А наутро - рассвет...
Представь себе, как золотое и розовое сияние разливается по краю неба... - А
потом мы прямиком заявляемся в школу, а маме врем, что опоздали на последний
автобус.
- Можно в июне поехать. Тогда можно будет спать прямо в вереске, без
палатки. Только ты да я...
- И овцы. Будут нам пятки пощипывать.
- Можно будет приехать на солнцестояние. Я знаю пещерку под обрывом,
можно там спать.
- А пока что давай поторопимся домой, чего-нибудь перекусим. -
Отстранив меня, Элен зашагала быстрей. - Я помираю с голоду. По правде
сказать, Крис, мне жутко хреново и жутко хочется есть.
В автобусе я достал письмо. Вообще-то, я хотел дождаться подходящего
момента, но теперь это стало неважно.
- Хочешь взглянуть? - я смотрел на Элен, ожидая увидеть в ней хотя бы
тень того волнения, которое я испытал утром, обнаружив письмо на полу в
прихожей. В один момент, даже не взглянув на штемпель, я понял, что оно от
матери. Мне даже почудилось, будто я узнаю ее почерк - такой изящный на
расстоянии, но вблизи больше напоминающий набор закорючек. Почта пришла, как
раз когда я собирался в школу, и я сразу сунул письмо в карман, пока отец не
увидел. Мне совсем не хотелось бередить его застарелые раны. Я читал его в
школе во время перемены, и это, конечно, не осталось незамеченным: мой сосед
Том выхватил его у меня из рук. Иногда он бывает ужасным инфантилом.
- Ага! Любовное послание! - подпрыгивал он, размахивая моим письмом.
- Да пошел ты! - мне было не до шуток. Он-то думал подразнить меня,
может быть, даже
заставить побороться с ним из-за письма. Но я жутко разозлился. И
ничего смешного в его обезьянстве не видел.
- А ну, давай его сюда, Вилсон!
- Да ладно, все равно ничего не понятно, - он бросил письмо на пол и
убежал. Оно здорово помялось, да и настроение у меня испортилось. Весь день
я то и дело украдкой заглядывал в него. У матери и в самом деле был жуткий
почерк, половину слов, если не больше, нужно было угадывать. Я пытался
представить себе лицо матери, но напрасно. Вспоминалось только ее синее
пальто с бархатистыми пуговицами, как оно пахло холодным ветром, когда мать
поздно возвращалась домой.
- Глянь-ка, - я протянул письмо Элен, нарочито небрежно, словно мне все
равно, интересно ей будет или нет, но в то же время внимательно следя за