"Хаймито фон Додерер. Окольный путь" - читать интересную книгу автора

Брандтер тупо уставился на него.
- Этому быть не можно, - почти беззвучно отвечал он.
- Почему? - простодушно спросил шваб. - С женой расставаться жалко?
- Осел! - рявкнул на него длинный. - Ему-то небось не жалко, да только
не сносить ему головы, коли он от нее сбежит. Ты пойми, - объяснял он, -
такая жена, раз уж она выпросила себе мужа с виселицы, для него все равно
что крыша над головой, приют. Уйдет он оттудова, и мастер-вешатель враз
накинет на него петлю. Какая уж тут солдатчина!
Коротышка сидел с раскрытым ртом, зиявшим, словно воронка.
- Ребята, прошу вас, говорите тише, - с мукой в голосе сказал Брандтер.
Они выпили еще по стаканчику, на брудершафт, после чего бывший капрал
ушел.
Когда он ехал обратно, посыпал мелкий дождик, и, как бывает в долинах
Штирии, берег Мура сразу заволокло плотной завесой тумана. Домой Брандтер
прибыл поздно и не застал жены - она, должно быть, ушла к соседям. Не
притрагиваясь к ужину, он принялся ходить взад и вперед по горнице. Не то
чтобы он хотел дождаться Ханны. О ней он сейчас почти не думал. Когда
позже она пришла, они обменялись всего несколькими словами.
- Потерянный рабочий день, - сказал Брандтер.
- Ну, а ежели бы и был у тебя подмастерье, - возразила Ханна, - тебе бы
все равно пришлось самому ехать за железом. Подмастерью такого не
поручают.



8

В последующие дни Брандтер спал неспокойно и с рассветом обычно был уже
у себя в мастерской. Прошла, наверное, неделя со дня его поездки в
Юденбург, и вот однажды, поднявшись особенно рано - звезды только начинали
меркнуть, а на реке еще лежал туман, - он вышел во двор, чтобы дождаться
рассвета. Очертания горы напротив, такие привычные при свете дня, сейчас
пока не родились, не определились, а едва слышный равномерный шум реки,
протекавшей в каких-нибудь полутораста шагах от дома, делал тишину еще
ощутимей. Брандтер, сидя на лавке перед домом, пил подслащенное молоко,
которое каждое утро стояло для него наготове в теплом устье печи, и
закусывал свежим белым хлебом. Легкие нарушения безмолвия, при этом
производимые - например, тихое дребезжание кружки и тарелки, когда он
ставил их на лавку, - сразу же поглощались огромным запасом тишины,
накопившимся за ночь, и эти только что нанесенные крошечные ранки на
девственном теле занимавшегося утра тотчас затягивались снова. Утро же
нежно и властно окутывало одинокого человека, будто незримое толстое
одеяло.
На востоке зажегся первый бледный луч. Дальние Козьи хребты
придвинулись чуть ближе и обрисовались на фоне неба. С проселочной дороги,
бежавшей вдоль реки, отдаленно донеслось неторопливое цоканье лошадиных
копыт и громыхание колес. Брандтер повернул голову на эти звуки. Вскоре
стала видна и повозка, крестьянская телега, на которую - это при все
уменьшавшемся расстоянии отчетливо увидел Брандтер - хозяин взвалил
другую, должно быть поломанную, повозку - высокую двухколесную тележку, не