"Хаймито фон Додерер. Окольный путь" - читать интересную книгу автора

Он ясно почувствовал, насколько легче, светлее стало с этой минуты у
него на душе, и это приятное расположение духа сохранилось у него и далее,
когда он увидел особенно выпуклые в закатных лучах и так хорошо знакомые
ему бастионы и передовые укрепления, желто-серые и скошенные, будто широко
расставленные ноги крепкого городского туловища, увидел уже затененные
синими сумерками улицы предместья, кишащие людьми и повозками, которые все
стремились к городским воротам и сбивались под ними в кучу, а миновав их,
сплошным потоком текли по мосту. Тягучие, мягкие звуки чуждого ему говора
овевали Мануэля, сдабривая свежий, но не холодный осенний воздух, будто
пряная приправа; и, попав в затор у ворот, он слегка свесился с коня, и
ему удалось даже при весьма посредственном, несмотря на прожитые здесь
годы, знании местного языка, уловить несколько слов из веселой перебранки,
шедшей как раз впереди него. В то же время над лукой седла поднялась,
ударяя ему в нос, волна смешанных испарений и запахов - здесь на повозке
везли овощи, там - винную бочку, а вот и целую гору яблок, - запахи
пестрого человеческого скопища, крепкие, как сама жизнь. Две девушки,
ехавшие на повозке с фруктами, чернявые, пухленькие, с маленькими
вздернутыми носиками, какие часто можно увидеть в этих краях, обернувшись
назад, бойко отвечали какому-то парню, который задирал их насмешками, и,
пока они, не переводя дыхания, сыпали и сыпали словами, их черные, будто
вишни, глаза сверкали царственно-гордо, а меж пухлых губ взблескивали
острые белые зубки, напоминавшие оскал маленького хищного зверька.
Мануэль подъехал к дому. Навстречу ему в палисадник скромного особняка
высыпали слуги. Когда он вошел к себе в кабинет, смотревший четырьмя
высокими узкими окнами в небольшой парк - за неширокой террасой виднелся
пруд с осыпавшейся облицовкой из серого песчаника, - ему подумалось, что
этой тихой комнате со светло-зелеными штофными обоями, которую ему отныне
предстоит по-настоящему обживать, суждено стать средоточием множества
будущих событий и переживаний, и множество нитей потянется отсюда в
пеструю сутолоку большого города; у него даже появилось ощущение, будто
стены выгибаются под напором ожидающей его здесь новой жизни.
Он был весел и радостен, как никогда, сдержанно-радостен, и душа его
раскрывалась, словно форма, готовая принять изливающийся в нее поток.
Граф Мануэль Куэндиас де Теруэль-и-де Каса-Павон, вступивший ныне в
тридцать первый год своей жизни, никогда еще не испытывал ничего
подобного. Рано осиротев и проведя свои детские и юношеские годы у родни в
кастильских замках, где его держали в такой строгости, что мальчик
вынужден был как бы откладывать свое детство на будущие, быть может более
вольные, годы жизни, а покамест в угоду старшим и из уважения к ним вести
себя совершенно по-взрослому, - проведя, стало быть, свою юность без
матери, чья нежная рука могла бы смягчить суровость нравов, присущих его
эпохе и сословию, Мануэль, должным образом обученный всем наукам и
искусствам, подобавшим молодому человеку его звания, для начала стараниями
родственников был определен к венскому двору. Все принадлежавшее ему на
родине имущество - поместья, дома и прочее - опекуны графа обратили в
наличные деньги, которые он привез с собой в новую отчизну, где их опять,
и, по-видимому, не без убытка, вложили в арендные угодья и надежные ренты.
Тогда же, кстати, был приобретен и упомянутый выше небольшой городской
особняк. Недолго спустя после переезда в резиденцию императора Мануэль
достиг наконец совершеннолетия, получил право самостоятельно распоряжаться