"Эдгар Лоуренс Доктороу. Жизнь поэтов" - читать интересную книгу автора

они на днях учинили потасовку на вечере для старшеклассников азиатского
происхождения. Пляшущие демоны - так называется эта банда, но где орудует
одна банда, обязательно уж появляется вторая, и у Пляшущих демонов есть
заклятые враги - Призраки ветра. Призраки охраняют своих клиентов, содержат
незаконные игорные притоны, может быть, кое-чем приторговывают. Демоны
занимаются тем же самым в соседнем квартале. Время от времени между тайными
китайскими обществами вспыхивает война, и тогда доходы у всех падают.
Мало кто из моих знакомцев знает, что китайский ботаник-иммигрант родом
из провинции Сычуань скрестил в 1926 году китайский апельсин с бельгийским и
положил таким образом начало американской цитрусовой промышленности.
У входа на станцию подземки "Астор-плейс" китайчата-газетчики продают
маоистские листки. По большей части девочки. Дело у них тут поставлено. Как
и всякие прочие китайские дела.
Когда я еду теперь подземкой, у меня складывается впечатление, что
здесь, под землей, куда больше не заглядывает никто из моих знакомых - все
они давно пересели в такси, - только и начинаешь путешествовать
по-настоящему. Здесь я возвращаюсь в иммигрантский мир, читаю рекламное
объявление телефонной компании, извещающей нас, что отныне телефонный
справочник издается и на испанском языке, гм, любопытно, вижу рисунки
краской на станционных платформах, и это любопытно. С ходу разгадываю одну
тайну - когда-нибудь я найду объяснение всем этим загадкам: линиям в пустыне
Наска, каменным изваяниям острова Пасхи, Стонхенджу, кораблям в море без
единого человека на борту и так далее, - но сейчас я хочу объяснить тайну
граффити. Так вот, граффити - это тоска закупоренного сажей сердца
горожанина по солнечной жизни тропиков. Велите мэру раскрасить вагоны
подземки в яркие тропические цвета, и никто не станет мазать их краской. И
наушники - тоже любопытная вещь. Окидываю взглядом вагон: один, два, три,
четыре, да четверо в наушниках, прицепленных к миниатюрным магнитофонам. А
вон какой-то чудак из прошлого - читает книгу. В детстве я читал в подземке
книги, взятые в библиотеке; долгие недели, совершая по средам поездки по
линии Ай-ар-ти к врачу на уколы от аллергии, я погружался в толстенный том
"Отверженных", мне нужно было знать, что у Жана Вальжана жизнь была еще
разнесчастней моей. Но слушать музыку в пасти дракона? Кто они, эти люди,
что слушают и слушают, возвращаясь в состояние неграмотности? До того, как
мы придумали письменность, в мире царила иная система представлений: голоса
отделялись от тела, люди рассказывали сказки, духи говорили устами шаманов,
мы были братьями всякому зверью, верно ведь? Господь бог перестал говорить
людям только после того, как они написали об этом в Библии. А с другой-то
стороны, какая, в конце концов, разница: вы даете людям наушнички - они
надевают их, показываете им экран - они пялятся на него, произносите
заклинание - они впадают в транс, поете - они подпевают. Носят то длинное,
то короткое, одно время все эти болваны в барах были в широкополых
ковбойских шляпах; что до меня, то я еще не нашел головного убора, который
сидел бы на мне как надо, ни в одном из них я не чувствую себя хорошо и
покойно; мягкие фетровые шляпы любых фасонов, тирольская шляпа, охотничья
шляпа, каракулевая шапка, кепи бейсболиста, берет, зюйдвестка, каскетка,
фуражка, тропический шлем и стальная каска - все они выглядят на мне
дурацкими бумажными колпаками. Да что там шляпы, на мне всякая одежда сидит
как на корове седло, ни одна вещь не бывает мне впору, всегда что-то не так:
или пуговицы не на месте, или на спине морщит, или с галстуком не смотрится,