"Эдгар Лоуренс Доктороу. Жизнь поэтов" - читать интересную книгу автора

подлатать фасад магазинчика, и вот - о мой великий и удивительный город! -
вокруг собралась толпа поглазеть, как этот малый распиливает доску.
Среди прочей почты - письмо из Сиэтла, это от друга, поэта Роузена. Не
дам ли я какие-нибудь наставления его сыну, который поступает в колледж?
Между прочим, спрашивает он, где же эта твоя книга - "Жизнь поэтов"? Я давно
уже обещал прислать ему по ее выходе дарственный экземпляр. За последнее
время Роузен не напечатал ничего нового, он считает, что его обошли
вниманием и что поэтому кто-нибудь должен что-то предпринять для его
прославления. О, каким непробиваемо покойным чувством собственного величия
обладает дружище Роуз, он даже дышит, как король, каждый его вдох-выдох -
это долгий вздох трагической покорности судьбе, протяжный и горестный
последний вздох надежды; если бы дыхание было поэзией, он стал бы первым
среди поэтов, Шекспиром нашего времени. Человек маленького роста и мощного
телосложения, он чрезвычайно агрессивен в играх и гордится своими успехами в
теннисе и шахматах. Спору нет, проблемы у него и впрямь монументальные:
долгие годы он страдал псориазом; весь с головы до ног в чешуйчатом лишае,
он вынужден был, как Марат, жить в ванне. Без многочасового ежедневного
омовения в лечебном растворе он полез бы на стенку. Красный, с кожей,
покрытой коркой, потрескавшейся, как раскаленный камень, он напоминал
планету Марс. Кожа Роузена способствовала его популярности в кругу поэтов
ничуть не меньше, чем его стихи. Затем он узнал, что в университетском
медицинском центре - исследовательской клинике, экспериментирующей с самыми
последними научными открытиями, - разрабатывается новое средство от
псориаза. И предложил себя в качестве подопытного кролика. Там ему давали
глотать какой-то химический препарат, держали его под кварцевой лампой и
привели-таки в божеский вид. Жизнь обрела для него надежду, и он подался в
другое отделение клиники, где работали над восстановлением лопнувших
барабанных перепонок: он был глух на одно ухо еще с шестидесятых годов,
когда ему во время беспорядков засветили дубинкой по уху. В шестидесятые он
был поэтом протеста, горячим сторонником активных действий и постоянно
нарывался на неприятности с властями: его арестовывали, избивали дубинками
на улице. В ту бурную пору он предпочитал рубашки в африканском стиле,
нацеплял значки защитника мира и носил густые черные кудри до плеч - в стиле
изро. Врачи впрыснули ему во внутреннее ухо какую-то пенистую жидкость,
которая, затвердев, соединила порванные кусочки барабанной перепонки. Таким
способом Роузену вернули слух. Мало-помалу он по частям собирал себя.
Роузен был женат на Ремини, травнице и мистичке, что не мешало их
семейному счастью в шестидесятые годы, однако примерно тогда, когда он
взялся за восстановление своего здоровья, она стала верной ученицей
человека, который был Делегатом Земли в Совете Вселенной - организации
межгалактических богов, исполненной решимости открыть глаза роду людскому на
греховность его образа жизни. Роузен не симпатизировал богам и не одобрял их
затеи. К моменту, когда его эпидерма и барабанная перепонка соединились в
одно целое, брак его разлезся по швам, рассыпался, как разлетающаяся
Вселенная. Мне нравилась Ремини. Это была необыкновенно высокая женщина с
прямыми светлыми волосами, водянистыми, голубоватыми глазами, тощими бедрами
изголодавшейся дворняжки и самой славной улыбкой на свете. Она переселилась
из спальни наверху в одну из нижних комнат их дома и спала на матрасе на
полу. Там у нее были настенные висюльки из Непала, ароматические свечи и
китайский фонарик. В доме, кроме того, жил заключенный, выпущенный на поруки