"Виктор Доценко. Биография отца Бешеного " - читать интересную книгу автора

Прежде чем осесть в Омске, я был отправлен, как мне тогда было сказано,
к родственникам в Ригу. Это облегчило отцу с матерью устройство на новом
месте: им хватало хлопот с грудным Санькой.
Жизнь в Риге ничем особенным не отложилась в моем детском сознании.
Было общее ощущение тепла, заботы, а главное, сытости, которой я до той поры
не знал, да и после Риги надолго утратил.
Из реальных ощущений более всего запомнились добрые и нежные руки
"бабушки Лаймы" - именно так я называл ту, которая со мною нянчилась.
Запомнилось и то, что она меня называла: Витасик. Я и не подозревал тогда,
что это и была моя вторая родная бабушка по линии отца. Но известно об этом
мне стало слишком поздно: когда она отошла в мир иной.
Мир ее праху! Замечательная была женщина...
Потом мне удалось повидаться с ней, когда я уже учился в школе рабочей
молодежи, и было мне тогда лет пятнадцать. К тому времени бабушка Лайма
совсем постарела, и ее голова покрылась сединой. Но главное сохранилось!
Сохранились доброта ее рук, нежность по отношению ко мне, заботливое
участие. Иногда она говорила, что я ее самый любимый внук. Она продолжала
называть меня Витасиком, но нередко, когда я чем-нибудь особенно радовал ее,
называла меня странным прибалтийским именем Виталас.
Не сомневаясь, что бабушка заговаривается, и не желая ее огорчать, я
никогда не пытался разубеждать старую женщину, не подозревая, как много
упускаю. Тем не менее я сохранил некоторые "безделушки", подаренные ею.
Причем мысль о подарке мне возникала у бабушки Лаймы совершенно неожиданно,
словно она что-то вдруг вспоминала, внимательно смотрела в мои глаза, потом
с нежностью прижимала мою голову к своей груди, проводила по моим волосам
своей старческой, в морщинах рукой и с видом заговорщицы шептала мне на ухо:
- Сейчас я идти в мой комната, а ты приходить после пять минут! Ты все
понять, Витасик?
- Да, бабушка, я все понял, - принимая игру, подмигивал и я с видом
заговорщика. - Через пять минут я приду к тебе...
Когда я входил, бабушка Лайма царственно восседала в своем огромном
старинном кресле и величественной осанкой напоминала настоящую королеву.
Повелительным жестом она указывала на маленький пуховичок у своих ног:
- Прошу садиться, Витасик, кровинушка моя!
"Кровинушка" было единственным словом, которое она произносила без
всякого акцента.
Потом она вновь с каким-то особым значением смотрела мне в глаза,
доставала из кармана своего атласного халата какую-нибудь вещицу, например
часы, и говорила:
- Эта "безделучка", - нет я не описался: это бабушкино произношение,
как и дальнейшее название часов, - эта "безделучка", швейцарский хронограф с
женской парой, принадлежать мой сын, и теперь я хотеть ты иметь их у себя...
Зигард быть очень счастлив за это... (Бабушка назвала другое имя, но со
временем оно стерлось из моей памяти, а потому пусть он и будет Зигардом.)
- Зигард это был ваш сын? - догадливо спрашивал я.
- Не был - есть! - поправляла она, потом задумывалась, явно что-то
вспоминая. - Да, это мой сын и... - многозначительно начинала она, но тут же
замолкала, на ее глазах появлялись слезы, и она просила меня удалиться.
Бабушка Лайма не очень любила рассказывать о своем прошлом, и мне
буквально по крупицам приходилось вытаскивать из нее хоть какие-то скудные