"Майкл Доббс. Прикосновение невинных" - читать интересную книгу автора

холодным, трудно было осознать, что смена погоды естественна, что из ее
жизни просто выпали несколько недель. Последние несколько дней были бодряще
морозными, ясными, листья старого дуба, сторожившего вход в больницу,
шуршали в тихом воздухе. Поднимался ветер, небо было тревожным, как будто
Тернер выплеснул на него всю палитру своих красок.
К.С. плотнее запахнула плащ. Она пыталась осторожно объяснить подруге,
что Грабб отправил ее сюда всего на несколько часов, а Изе почему-то
казалось, что К.С. ради нее совершила кругосветный переход в одиночку.
- Ты - первая из той моей жизни, до аварии, кто не причинил мне боли.
Развод. Бэлла. Фидо изображает, что может делать мою работу. - Сказав это,
Изидора поняла, что в ее жизни все еще противостоят друг другу работа и
семья. Это, по крайней мере, не изменилось.
- А что ты чувствуешь к Джо?
Иза покачала головой.
- Что я должна чувствовать? Не гнев - пустоту. Я всегда знала, что он
мне изменяет, врет, но, как ни странно, не испытывала горечи. Замужество
было ошибкой, теперь я это ясно вижу.
- В каком смысле ошибкой?
- Выбор не был свободным. Мне было уже здорово за тридцать. Я
чувствовала усталость. Мое время уходило, а я не знала, как с этим
справиться. Понимаешь, я всегда все планировала: колледж, университет,
стажировка, ступенька за ступенькой, пресс-агент, продюсер, корреспондент...
Но чувства нельзя запрограммировать. Древний, атавистический зов: внеси
свой вклад в воспроизводство, продолжи род. Работа была для меня всем, но
внезапно... этого стало недостаточно. Я хотела иметь работу и детей. После
Газы это стало у меня чем-то вроде навязчивой идеи.
- А что случилось в Газе? - удивилась К.С, поежившись. День угасал,
ветер завывал все сильнее. Приближалась буря.
- Это было во время интифады, незадолго до твоего появления у нас.
Опять начались выступления палестинцев, и я была там с Дэном Моррисоном из
НБС, мы освещали позицию арабской стороны. Интервью с политическими
лидерами, религиозными деятелями, подростками - зачинщиками беспорядков, и
тому подобное. Мы много снимали: вот арабы бросают камни, бомбы с горючей
смесью. Ничего такого, чего бы мы не делали уже тысячи раз прежде.
- Дэн Моррисон? - К.С. наморщила брови. - Он был одним из нас?
- Та еще эпитафия, - горько усмехнулась Иза, - но ты права. Что каждый
из нас оставляет после себя? В этом все дело. Дэн был для меня, как старший
брат. Мы так много репортажей сделали вместе. Он ни разу ничего себе не
позволил, ближе всего к его постели я оказывалась, когда укладывала его туда
мертвецки пьяного. А это бывало довольно часто.
Изидора попыталась было улыбнуться, но не сумела.
- Дэн и я снимали, стоя рядом, позиция была очень хорошая. Арабские
мальчишки кидали камни и поджигали укрепления израильтян. Но кто-то должен
был идти первым, мы бросили монетку, и он сжульничал. Этот сукин сын всегда
меня обманывал, но только по мелочам. Говорил, что ему нравится меня
дразнить, нет развлечения интереснее в этом окопе.
Она глубоко вздохнула, охваченная грустными воспоминаниями.
- Он сделал несколько шагов вперед, чтобы оператору было легче взять в
кадр всю панораму, и начал разглагольствовать. Говорил о вере, о том, как
обе стороны взывают к Божественной справедливости и на коленях провозглашают