"Анатолий Днепров. Глиняный бог" - читать интересную книгу автора

имевших отношения к работе. Часто, изучая результаты моих анализов, он
становился раздражительным и придирчивым. Были случаи, когда он приказывал
мне переделывать или повторять анализы. Я заметил, что во всех случаях,
когда это происходило, анализируемые вещества представляли собой густые
смо-лообразные жидкости, несколько мутноватые на просвет. Эти вещества имели
огромный молекулярный вес - иногда более миллиона - и сложную молекулярную
структуру, в которой я обнаружил при помощи инфракрасного спектрофотометра
сахаридные и фосфатные группы и азотистые основания. Странным было то, что в
этих веществах я не обнаруживал кремния. Именно это обстоятельство, как мне
казалось, делало доктора Шварца раздражительным и нервозным. Однажды я
осмелился спросить Шварца, что это за странные вещества. Не поворачивая
головы в мою сторону и пристально всматриваясь в выписанные в столбик
данные, он ответил:
- Рибонуклеиновые кислоты.
После этого я старался припомнить все, что мне было известно об этих
кислотах из курса органической химии. К сожалению, то, что я вспомнил, было
немногим. Эти кислоты являются специфическим биологическим продуктом, и о
них в обычных учебниках органической химии говорится лишь вскользь. Я почти
ничего не нашел о них и в той небольшой справочной литературе и в журнальных
статьях, которые были в моем распоряжении. Рибонуклеиновые кислоты -
основные химические вещества, входящие в состав ядер живых клеток. Их
особенно много в быстро размножающихся клетках и в клетках головного мозга.
Большего я вспомнить не мог. Однако мне было точно известно, что в состав
рибонуклеиновых кислот кремний не входит, и было совершенно непонятно,
почему Шварц ожидал, что он там должен обнаружиться.
К концу зимы у меня стало особенно много работы. Теперь почти все
анализы касались либо рибонуклеиновых кислот, либо веществ им аналогичных.
Кремний полностью исчез из списков элементов. Шварц из самодовольного и
добродушного ученого превратился в злобного следователя. Он не разговаривал,
а рычал. Просматривая мои записи, он яростно бросал листки в сторону и,
отвернувшись, бормотал про себя самые непристойные ругательства. Совершенно
меня не стесняясь, он вскакивал, выбегал в соседнюю комнату, где работал
итальянец Джованни и, путая немецкие, итальянские и французские слова,
обрушивался на него с проклятиями. Мне стало ясно, что итальянец-синтетик,
который должен во что бы то ни стало втолкнуть в рибонуклеиновую кислоту
кремний. Он делал огромное количество синтезов, всякий раз меняя
температуру, давление в автоклавах и колбах, соотношение реагирующих
веществ. Сакко кричал, что он в точности выполнял все указания синьора
профессора, но он не виноват, что кремний не присоединяется к молекуле
рибонуклеиновой кислоты.
Однажды, когда Шварц обрушился на Джованни с очередным потоком ругани,
я не выдержал и вмешался.
- Вы не смеете так обращаться с человеком, которого вы обвиняете в том,
что он не может по вашей прихоти переделывать законы природы! - закричал я,
когда Шварц замахнулся на синтетика кулаком.
Шварц на мгновение остолбенел, а затем прыгнул ко мне.
- Ах, и ты здесь, французская свинья. Вон!
У меня потемнело в глазах от ярости, но я сдержался и не двинулся с
места. Сквозь зубы я процедил:
- Вы не химик, а дрянь безмозглая, если проведенный под вашим