"Михаил Дмитриев. У тихой серебрянки (про войну)" - читать интересную книгу автора

- Так что же вы хотите, товарищ Дмитриев? Вы же сняты с военного учета.
Сняты по болезни.
- Я выздоровел, товарищ военком.
- Где справка?
- Я из Кормянского района. А здесь на учебе.
- Езжайте в свой военкомат...
Некоторое время еще теплится надежда, но военком уже протянул руку за
документами моего товарища. И вот заполняет повестку Петру Лаврентьевичу
Барабанову. Значит, его призовут в армию.
А что же делать мне? Снова подхожу к столу.
- Так вам неясно? - В голосе военкома раздражение. - Езжайте в Корму и,
если здоровы, вас мобилизуют.
Поздно вечером добрался в свой райцентр, зашел на сборный пункт. Там,
как и в рогачевском, полно народу. Протиснулся к столу, но военком не стал
меня слушать. Идите, мол, домой, надо будет - вызовем.
В окнах райкома комсомола еще горел свет. Пошел туда. И здесь теснота.
Правда, тут одна лишь зеленая молодежь - лет по 16-17. Первый секретарь
Николай Рытиков пожал руку, расспросил кое о чем, а потом сказал:
- А мне, думаешь, легко здесь сидеть, от всех вас отбиваться? - Затем
продолжал более участливо: - Не горюй, потребуешься - сообщим.
1 июля меня вызвали в райком и направили рядовым бойцом в Кормянский
истребительный батальон. Разношерстным был он и по возрасту, и по
профессиям. В основном это "белобилетники" (освобожденные по состоянию
здоровья от службы в армии), работники милиции, председатели сельских
Советов и колхозов, руководители некоторых районных учреждений и вчерашние
десятиклассники. Зачислили меня в 1-ю роту, которой командовал Александр
Иосифович Сцепура, заведующий райздравотделом. Батальон вооружили винтовками
различных марок. Были итальянские, английские, наши "трехлинейки". Мне
досталась английская - с большой мушкой и своеобразным затвором.
И сразу же послали в деревню Сырск организовать молодежь и жителей на
возведение укреплений. Вместе с председателем сельсовета обошел все дома.
Никто не отказался идти на работу. Грунт на нашем участке попался глинистый,
твердый, но каждый старался перевыполнить норму. Часто появлялись немецкие
самолеты, обстреливали из пулеметов. Нас инструктировали, что в таких
случаях нужно открывать огонь. И стреляли, хотя не видел, чтобы кто-нибудь
из обычной винтовки не то, что сбил, а повредил вражескую машину.
Ночью бойцы истребительного батальона несли патрульную службу на
дорогах: останавливали проходившие автомобили, проверяли у всех документы и
т.п. Некоторых задерживали для уточнения: кто они, куда следуют, с какой
целью. Бывали случаи, когда местные жители наводили нас на след
подозрительных лиц. Мне часто помогала студентка комсомолка Екатерина
Васильевна Савельева.
Однажды в полдень меня послали охранять мост между Сырском и Кормой.
Вскоре над поселком закружил самолет-разведчик. Он спускался все ниже и
ниже. Уже отчетливо вижу кресты на крыльях. Стоять у моста стало опасно, и я
спрятался невдалеке в кустах ивняка.
Самолет еще раз развернулся и, почти касаясь труб спиртзавода, летел
прямо на меня. Я выстрелил. Затем еще два раза. Фашистский стервятник
поднялся выше, словно испугался моих выстрелов, сделал еще один круг над
Кормой и ушел на запад.