"Михаил Дмитриев. У тихой серебрянки (про войну)" - читать интересную книгу автора

3


Дверь рывком отворилась, и в хату вскочил Иван Селедцов. На рукаве -
повязка, в руке - карабин. Быстро метнул глазами по постелям, лавке, дивану.
Наконец заметил на печи Василька, шагнул к нему:
- Ну, слазь! Собирайся, голубчик! Пойдем...
У печи глухо ударила кочерга о пол, и мать прижала руки к груди, силясь
что-то сказать.
- За что его? - спросил я.
- В Германию отправим на работу, - хрипло ответил Селедцов. - Ну,
шнель!
Мать уже суетилась у стола, достала бутылку, припасенную на черный
день. Но полицай был неумолим: за стол не сел. Слезы матери и мои уговоры на
него не подействовали.
Я увязался за Васильком. Возле шоссе под конвоем стояли человек
пятнадцать подростков и девчат, но ни одного из Серебрянки не было. Значит,
Селедцов специально взял нашего Василька - мстит за меня.
Долгой казалась дорога до Журавич. Я шел обочиной в толпе провожавших:
полицейские не подпускали нас к конвоируемым. Шел и думал: "Вот и пропал наш
Вася-молчунок. (так в шутку прозвали мы его). Как же выручить его? Беда, что
все случилось неожиданно. Будь немного больше времени, что-нибудь придумали
бы..."
А он - маленький, худенький, самый меньший из всех конвоируемых - время
от времени оглядывался, улыбался и махал мне рукой.
В Журавичах невольников остановили на кладбище, возле костела
Провожавшим разрешили подойти и попрощаться. Мы с Васильком выбрали момент и
юркнули в погребальный склеп. Но незаметно выбраться отсюда нельзя. Мы дали
друг другу клятву отомстить Ивану Селедцову и тем, кто вместе с ним. Я
посоветовал Васильку бежать при первой же возможности.
Он и убежал. В Могилеве в ожидании поезда невольников загнали на второй
этаж нежилого дома. Ночью по водосточной трубе Василек спустился вниз,
скрылся в подвале. А утром, когда люди стали выходить на улицу, он
присоединился к группе женщин, вместе с ними прошел метров триста, затем
свернул на шоссе, ведущее на Довск. В сумерках я подобрал его еле живого в
ольшанике у Серебрянки.
До поздней ночи я рылся в русско-немецком словаре, чтобы отыскать
нужные слова и написать справку, будто у Василька конъюнктивит глаз и
поэтому ему запрещается ехать в Германию. Была еще одна, не меньшая забота:
нужна печать. Целый день мы с Васильком вырезали такую, как на моем
аусвайсе. Много испортили картофелин, пока удалось получить некое
расплывчатое подобие печати.
Справку я показал полицаю Селедцову. На некоторое время он оставил нас
в покое, даже не направлял в извоз.
Через несколько дней бургомистр перевел волостную управу и полицейский
гарнизон из Сверженя в Серебрянку, рассчитывая, что здесь для немецких
прихвостней более безопасно: рядом проходит бойкое шоссе, да и в случае чего
- ближе добраться до комендатуры.
Такие соседи принесли нашему подполью большие заботы. От нас теперь
требовалась исключительная осторожность, осмотрительность. Особенно я боялся