"Михаил Дмитриев. У тихой серебрянки (про войну)" - читать интересную книгу автора

листовки. А чтобы листовки не выскользнули, сестры перевязали сухари
нитками.
Остановились Катюша и Нина Савельевы в квартире своей тети Екатерины
Прибыльской, в двух кварталах от лагеря военнопленных. Для того чтобы найти
гомельских подпольщиков, Прибыльская брала с собой девушек на рынок, который
располагался возле железнодорожного вокзала. Они торговали морожеными
яблоками, пирожками, печеной картошкой, расческами, которые из толстой слюды
делала Катюша. Пока покупатель за обе щеки жадно уплетал картошку или
пирожок, сестры заводили разговоры о том, что делается в городе. Но больше
слушали рассказы людей. А когда удавалось кому-либо из покупателей вручить
листовку в виде обертки или просто сунуть ее в карман, тотчас же меняли
место "торговли". Ежедневно ходили к ржавой, будто окровавленной, колючей
проволоке, в пять рядов отгородившей военнопленных от внешнего мира.
Савельевы возвратились в Корму только к концу второй недели. Они
узнали, что в Гомеле есть подполье, что оно действует: сами читали листовки,
изданные патриотами. Но связи с ними так и не установили. Никого из братьев,
даже ни одного человека из Кормы среди военнопленных не нашли. А сами после
всего увиденного и пережитого заболели.


2


Почти каждый день заладили оттепели, только ночью все еще держался
морозец. При ярком солнце синие сосульки, со звоном срываясь с крыши,
дырявили серые слежавшиеся сугробы. Шел к концу март 1942 года.
Мы снова не знали, что творится в мире. Радиоприемник не работал,
другого не достали. Еще в первые недели оккупации "новые власти" развесили
приказы с черным орлом, который держал в когтистых лапах черную свастику.
"Расстрел" - жирным шрифтом выделялось это слово, - такая кара была
определена гитлеровцами за укрытие коммунистов и комиссаров, за хранение
оружия и радиоприемников.
Но мы не сидели без дела. Некоторые из нас, по совету Т.Ф.Корниенко,
начали изучать немецкий язык.
23 марта гитлеровцы собрали в Серебрянке мужчин с пилами и топорами и
погнали в сторону Довска. В лесу между Серебрянкой и Хмеленцом заставили
срезать деревья на 150 метров от шоссе. Со своими односельчанами были Иван
Потапенко, Михаил Прохоров и я.
Сначала охранники придирчиво смотрели, чтобы мы старательно срезали
деревья, затем уселись у костра и начали пьянствовать. А часа в четыре
построили всех, сказали, чтобы работу закончили к вечеру, дали полицейскому
сигарету и уехали в Довск.
Поздно вечером Михаил Прохоров, Иван Потапенко и я пришли на это же
место с пилой и топорами. Мы срезали три телефонных столба, перерубили
провода. Делали это без опасения: следов в мокром снегу много, а машин на
шоссе ночью не было.
В начале апреля гитлеровцы снова погнали жителей Серебрянки на рубку
леса - на этот раз к Гадиловичам. Немецкий офицер с солдатами побыли часа
два, а затем пригрозили расстрелом, если мы будем лениться, и уехали в
Довск, оставив наблюдать за нами одного полицейского. Можно представить, как