"Яков Длуголенский. Сиракузовы против Лапиных" - читать интересную книгу автора

Очевидно, Ферапонт Григорьевич догадывался об этом, хотя ничего
подобного ему вслух никогда не говорили, а когда Сиракузовы-младшие - Петр и
Павел - сказали ему об этом вслух, он оттаскал их обоих за уши, а они
закричали ему, что всегда думали, что он им не родственник, а теперь и
подавно, и даже обозвали его Лжедмитрием (намек на того Лжедмитрия, который
хотел воцариться в Москве).
Услышав это, Ферапонт Григорьевич долго двигал бровями, словно привыкая
к своему новому имени, а потом, обернувшись ко мне, сказал:
- Слышал? Слышал. Тоже так думаешь? Думаешь.
- Да я им... я им...
- Не надо. Приходи сюда завтра, я тебе кое-что покажу...
И когда я пришел завтра, он показал мне (предварительно все же спросив,
за кого я: за Сиракузовых или за Лапиных?) генеалогическое дерево, в начале
которого сидели наши предки - Сиракузовы-Лапины, а от них отходили в разные
стороны многочисленные ветви и веточки: одна упиралась в "Ленинград" и на
ней стояло "Кеша и Виктор" (интересно, кто такие эти Кеша и Виктор?),
другая - в "Бугульму". А на одном из суков, отходивших от нас и от тетки
Розы, примостился сам Каменев. От самого Каменева уже никаких ветвей не
отходило.
- Вот, - сказал Ферапонт Григорьевич, и его морщинистое лицо расплылось
в приветливой улыбке, - такова рекогносцировка. Как видишь, я тоже ваш
родственник. Это я составил по материалам городского архива и показываю
тебе, чтобы хоть ты не сомневался в наших родственных отношениях. Тут
сплошная история, а историю, как тебе известно, не переделать.
И он назвал номера архивных документов, которыми пользовался.
Я не мог не оценить проделанной им работы. Кроме того, он утер нос этим
Сиракузовым. Я почесал за ухом и спросил, насколько это все для него важно.
- Не очень-то, - признался он, - поскольку я могу прожить без вас еще
добрый десяток лет... (Здесь он имел в виду всех Сиракузовых - Лапиных). Но
я бы хотел, чтобы один... или, скажем, лучше два человека, один из которых
ты, все-таки признавали меня...
Этой просьбы было для меня вполне достаточно, и я юридически оформил
его признание: на ближайшей контрольной подписал свою работу тройной
фамилией - Сиракузов-Каменев-Лапин.

8. Эксперимент

Когда теперь меня спрашивают, зачем я это сделал, неужто хотел подвести
своего родственника и учителя Михайлу Михайловича, я отвечаю: нет, не хотел,
поскольку перед контрольной сам Михайла Михайлович заявил нам, что тот, кто
хочет, может не ставить свою фамилию, поскольку и без фамилий ему все будет
ясно, а во-вторых, он целиком полагается на наши знания, а также на нашу
совесть.
Сиракузовы-младшие немедленно закричали, что такого быть не может, что
Михайла Михайлович ставит перед нами жуткие условия, что они, мол, от
волнения такими почерками напишут, что не только Михайла Михайлович, но и их
отец, начальник милиции, ничего не разберет.
И тут Михайла Михайлович сказал: пожалуйста, это его не пугает. Он
разберет. Не случайно эта работа носит название экспериментальной.
- Пишите, - сказал он нам, - пишите... И посмотрим, поможет ли это