"Тия Дивайн. Игра наслаждения " - читать интересную книгу автора

рассыпалось в конвульсиях неописуемого, нескончаемого экстаза. О, только бы
это не прекратилось! Как ей жить, если это оборвется? А ведь Джереми
придется уйти, иначе разразится скандал.
"Не думай об этом. Думай о том, как он желает тебя, горит в лихорадке
сладострастия. Только об этом, если хочешь удержать его в своей постели".
Где-то пробили часы, и она вынудила себя приподнять голову. Утро было
изумительным, Джереми лежал рядом голый, спящий, и, о чудо, одна упрямая
часть его тела по-прежнему бодрствовала.
Реджина коснулась своевольной плоти, провела рукой по длинному
восставшему жезлу, зарылась пальцами в поросль густых волос у основания.
Скоро, очень скоро ему придется покинуть ее. И что потом? Она не
ожидала таких сложностей, когда соглашалась... нет, притворялась, что
соглашается быть его содержанкой. Не ожидала того, что последует за этим:
грубости, жестокости... изматывающего наслаждения, на которое оказалась
способна. Неудивительно, что подобное слияние считалось запретным, тайным,
аморальным. В чем-то - поразительно могущественным, в чем-то - болезненным и
ранящим. Питай она хоть какие-то чувства к Джереми, наверняка была бы вне
себя от горя, когда он уйдет.
Хорошо, что она по-прежнему распоряжается своими чувствами и может
играть в наслаждение всякий раз, когда вздумается ему. Если только она не
устанет от него. Заманчивая мысль, но ей, кажется, никогда не надоест быть
объектом его желания.
"Все вышло как нельзя лучше", - размышляла она, легонько дергая Джереми
за волосы. Он выполнил поручение отца, а она, в свою очередь, великолепно
отомстила, став его любовницей.
Но игра еще не кончена. Она по-прежнему может притворяться, что
одержима Ролтоном. Это заставит Джереми ревновать, пока она наслаждается
тем, что он так щедро дает.
Мужчина не колебался бы. И она тоже не станет, особенно теперь, когда
узнала, на какие ухищрения идут светские женщины. Награда за капитуляцию -
несказанное наслаждение, познания, которым позавидует любая женщина, и
могущество чувственности, которому покорится любой мужчина.
Что-то горячее сомкнулось вокруг него, что-то влажное, тянущее за самый
кончик его набухшего члена. То, от чего становилось так хорошо, что он не
собирался открывать глаза, чтобы не спугнуть удовольствие. Она сосала его,
издавая возбуждающие эротические звуки... Значит, ей нравилось то, что она
делала. И ему тоже, особенно прикосновения ее неопытных рук, блуждающих по
его пенису, трогающих яички...
Дьявол! Этот язык способен зажечь даже петарду. Никто еще не лизал и не
сосал его так старательно, с таким энтузиазмом, никто, даже незабвенная
Маргерит. Он ощутил, как разбухает, утолщается, напрягается, указывает...
прямо туда, в центр этого жара, влаги и ритмического потягивания,
прикосновения губ, сжимавших самый кончик пениса.
Он хотел вломиться в нее, еще раз удостовериться, что она может принять
его так, как желает она. Но отчего-то покорялся ласкам ее губ и языка. Тело
приподнималось, извивалось, тянулось навстречу пульсирующим тянущим
движениям. Еще немного... еще... И она приняла его, прямо до бороздки. И он
кончил, а она продолжала сосать, пока в нем ничего не осталось. Выпит и
иссушен до дна.
Нет. Черта с два она получит все! Не выйдет!