"Томас Диш. Квинтет" - читать интересную книгу автора

Вчера, красавица моя, пока ты одеревенело и неестественно торчала в
своей золоченой раме, я решил пойти на вечеринку к Кларкам. Мы пили дешевое
вино из дорогих бокалов. Это было еще скучнее, чем даже ты могла бы себе
представить. В девять часов вылезла их дочка в пижаме, и мы все столпились
вокруг, восхищаясь ее манерой держаться и выражением лица, - в то время как
мамаша переводила сонные реплики этой малолетней сивиллы. На окружающих
полотнах Хоббемы, Сислея, Констебла[2]шелестела листва.
Солнечное пятно переползает, и к твоей рисованной плоти возвращается
что-то от бы лой притягательности. Если я признаю, что частично виноват, ты
согласишься начать зано во? Ко мне в комнату пойдем или к тебе? Как мы
назовем наших детей - в честь римских бо гов или не столь вычурно, наподобие
Тома, Джона, Люси, Розалины?
Юдифь, взгляни на меня. Я стою перед Кейпом, но ты оставила меня ради
Гвидо, Гверчино, Аннибале Карраччи[3]. Солнечный свет меркнет, а облака -
розовые. Скинь туфли. Вот так. А теперь золотую ленточку со своим именем.
Смотри, мы оба нагие, как рассвет. Мы снова дети.
Листва - зеленая с золотом, а ты босиком бежишь ко мне через высокую
траву. Как восхищает меня твоя манера держаться, выражение твоего лица!
Юдифь, ты - шедевр; так что один сюрприз я приберег напоследок.
Невнимательно ты смотрела: никакая это не корова.
Европа, живо прыг ко мне на спину!

Смерть Лерлин Уоллес

Равноденствие наступит сегодня вечером, вскоре после заката. Принц
Эболи и его гос ти намереваются отметить это событие в донжоне родового
замка. Подобные великосветские развлечения регулярно упоминаются в "Нью-Йорк
Таймс". Как легко затеряться на просто рах его поместья или в лабиринте
картинной галереи! По всем залам в изобилии рассыпаны присланные на отзыв
книжные новинки. Раз в неделю садовник сгребает их в кучки и сжига ет на
заднем дворе.
Прислуга относит к ней в комнату багаж. Ее представляют Майлзу и Флоре.
Гравий до рожки испещрен глубокими рубцами от шипастых зимних шин, которые
принц уже приказал шоферу установить на свой "крайслер-империал". Все очень
милы с ней. Все совершенно банально. Мрачные завиральные фантазии, досужая
детская болтовня; в их возрасте это со вершенно естественно.
Но по вечерам, когда ей приходится занять свое место за столом, она
чувствует себя не так уверенно. Гости носят маски. От их бесстрастных
разговоров о равноденствии, о загряз нении реки, о войне становится не по
себе.
- Plus Гa change, - замечает принц, - plus c"est la mГЄme chose[4].
В страхах гувернантки - пускай безрассудных - и заключена самая
романтика. Разве не все мы тайком влюблены в этого разорившегося принца? Что
бы там он ни совершил, что бы еще ни мог совершить. Подозрение, что кто-то
заперт в башне, придает ласкам принца осо бую пикантность. Ладони его бродят
по твоему телу, и ты выслушиваешь велеречивые ком ментарии по поводу
президентской кампании, загрязнения рек, чикагских волнений...
Вазы с цветами. Драпировки. Предметы роскоши преследуют ее по всему
дому, словно собачьи стаи. Безжалостные. Смертельно голодные. Какого цвета у
него глаза?