"Дино Динаев. Киборги не умирают " - читать интересную книгу автора

умения умерщвлять себе подобных.
Чуть позади расстрельной команды реет в воздухе боевой спилер. Подвески
его пусты, но при массе в 15 тонн он и без боезапаса раскатает Антона в
блин.
Командовал казнью некто Эргерон, остальные уржумцы никоим образом не
претендовавшие на победу в конкурсе красоты Мистер Галактика, выглядели по
сравнению с ним писаными красавцами, элитными проститутами с "Пантеры".
Дыхание по-звериному шумно вырывается из носа размером в пол-лица, свирепый
малоосмысленный психопатический взгляд.
Казнь доставляет ему удовлетворение, сродни сексуальному. Эргерон -
записной палач, про него идет дурная слава, что его бешеного взгляда не
может вынести никто. Приговоренные сами кидаются вниз в ров, лишь бы не
видеть этого кошмара наяву. Вытаращенные буркала стали у многих единственным
предсмертным видением.
Эргерон приближается, демонстративно не глядя на пленника, чтобы
пустить в ход свое гнусное оружие с убойной дистанции, ошеломить, угробить,
сломить сразу и навсегда. А потом убить уже физически. Но перед этим еще
одна смерть. Моральная.
Чтобы казненный знал свое место. Чтобы катался внизу, пуская сопли и
мочу. Чтобы ему самому противно было умирать. И вот тогда уржумцу станет
хорошо.
Эргерон подходит вплотную, еще немного, и он уткнулся бы в Антона,
Причем Антон при его неслабом росте в метр - девяносто доставал ему лишь до
плеча.
Палач неспешно, мотая немытой головой с твердыми торчащими косами,
поднял взгляд, словно тот был материальным, нечто сродни бревну с острым
концом и упер его в спецназовца. Антону показалось, что он заглянул в
бездну.
В глазах не было ничего разумного, обычные звериные глаза. И выражение
лица, точнее, морды, также было звериное. Перед ним было животное, лишь по
чьему-то злому умыслу надевшее кожаные штаны. В Галактике такое случалось.
Поняв, что его взгляд не возымел должного эффекта, Эргерон взъярился и
зарычал.
Пасть его приоткрылась, обнажая два ряда великолепных, никогда не
чищеных клыков с застрявшими громадными кусками сырого мяса. Уржумцы иногда
позволяли себе хулиганить и канибальничали понемногу. К тому же мясо не один
день пролежало в благоприятных для протухания условиях. Так что из пасти
разило качественно настоянной вонью.
Антон терпеть безобразия не стал, аккуратно поддел пасть пальчиком и
запахнул обратно. Та захлопнулась с деревянным стуком.
Уржумцы онемели от продемонстрированной наглости. При них унизили
вожака, и они, позабыв про арбалеты, двинулись к нему, продемонстрировав
слаженность, свойственную звериной стае.
Глаза Эргерона едва не вылезли из орбит, он издал рык, от которого
кровь застыла в жилах даже у расстрельной команды, и они окаменели на месте,
ожидая, как вожак сейчас расправится даже не с наглецом, с куском мяса,
который посчитал себя наглецом.
Эргерон готовился зареветь в голос, перед тем как бросится в последнюю
для Антона атаку, но не успел. Спецназовец подставил ему левый кулак под
челюсть и быстро поднял на полметра, после чего кулак убрал и Эргерон всей