"Димитр Димов. Осужденные души" - читать интересную книгу автора

теперешнего, то по крайней мере былого морского могущества Испании,
подточенного и разрушенного вереницей неразумных Альфонсов.
Мичман ввел Луиса в кабинет дона Индалесио.
Два брата, Эредиа-адмирал и Эредиа-контрабандист, кинулись друг к другу
и порывисто обнялись.
- Луисито!.. - всхлипнул прослезившийся адмирал. - Луисито! Ты ли
это?... Господи!..
- Дорогой братец!.. - умиленно воскликнул Луис. - Дорогой братец!..
И замолчал, потому что, в сущности, ничуть не волновался и не знал, что
еще сказать. А мичман, тронутый этой встречей, поспешил выйти, чтобы
рассказать товарищам, как расчувствовался адмирал.
Братья долго обнимались и хлопали друг друга по спине, как того
требовал испанский обычай, и наконец уселись друг против друга в глубокие
кожаные кресла, а статуя дона Хуана Австрийского, победителя при Лепанто,
хмуро взирала на сцену свидания адмирала испанского флота с заурядным
контрабандистом. Успокоившись, они стали беседовать о своих братьях и
сестрах. Поскольку семья была немалая и они могли кого-нибудь пропустить,
дон Индалесио предложил перебирать всех по порядку, начиная со старшего. И
так они поговорили о Доминго-епископе, о Франсиско-депутате, об
Энрико-полковнике и о Гилермо-землевладельце. По той же нисходящей
возрастной дон Индалесио упоминал и сестер: Марию Кристину, Росу Амалию,
Марию Пилар, Эмилию Кармен и еще нескольких. О вышедших замуж за время
отсутствия Луиса дон Индалесио сообщил подробно: за кого они вышли, какое
состояние и какие привычки у их супругов, а также поскольку детей они
произвели на свет. Милостью судьбы все перечисленные до сих пор были живы и
здоровы. Но когда братья дошли до самого младшего члена своего
многочисленного семейства, Рикардо-монаха, голос Дона Индалесио дрогнул.
- Ты уже знаешь о Рикардо, не так ли?- - грустно спросил адмирал.
- Мне писал Доминго.
- Что он тебе писал?
- Что он умер от сыпного тифа.
- О, точно ничего не известно! - воскликнул дон Индалесио. - В
сущности, никто не знает, как умер Рикардо... Из всего персонала больницы
уцелел один обезумевший монах, который нес бессвязную чепуху, и сестра
милосердия...
- Бедный Рикардо! - сказал Луис.
И ему стало стыдно, что его почти не тронула смерть самого младшего
брата. Он смутно помнил его: хрупкий смуглый подросток с горящими глазами и
впалыми щеками, в рясе ученика Алхесирасской иезуитской семинарии, всегда
сторонившийся игр и веселья. Он любил этого мальчика за странное пламя,
светившееся в его глазах, и презирал за кресты и молитвенник, которых тот не
выпускал из рук.
- Рикардо был очень даровит, - грустно продолжал адмирал. - Ты, может,
не знаешь, он закончил медицинский, философский и теологический... Еще
совсем молодым он достиг высокого положения в ордене. Отец Педро, граф
Сандовал, видел в нем своего преемника и будущего генерала ордена...
- Какого ордена?
- Иезуитов.
- Ах... да! - сказал Луис.
И братья с полминуты хранили грустное молчание, дабы подчеркнуть друг