"Димитр Димов. Осужденные души" - читать интересную книгу автора

языками разливаются по широкому пляжу, усеянному черными скалами. По
профессии он был врач, и в это дождливое весеннее утро анализировал
собственную жизнь с той же суровостью, с какой прежде ставил диагнозы в
парижской больнице "Сен-Лазар". Вот уже два года, как он бросил работу, и
теперь ему грозило полное разорение. Денежные дела его были почти в
катастрофическом состоянии. Восемьдесят тысяч Франков сбережений да еще сто
тысяч, полученные в наследство от матери, умершей в Провансе, бессмысленно
растрачены по отелям, казино и дансингам Ривьеры. Почему и как это
произошло - на это Мюрье не мог дать себе ясного ответа. Он мог только
сказать, что все началось с Фани. Он любил ее горькой, саркастической и
изломанной любовью, потому что тело ее было прекрасно, а дух утончен и
развращен. Целых два года она таскала его за собой только потому, что
нуждалась в товарище по безделью, в лекарстве от сплина, который овладевал
ею в ненастные дни, в присутствии его тела в минуты каприза. Пустая, смешная
и жалкая история!.. Теперь, когда в кармане у него оставалось несколько
тысяч франков, он хотел скрыться, исчезнуть, где-нибудь затеряться. Он
смотрел на волны, и перед ним внезапно возник кошмарный призрак колоний.
Мысль о колониях как о последнем, единственном выходе уже давно навязчиво
преследовала его. Колонии - это пучина, которая поглощает опустившихся и
бесталанных французских врачей. Загубить свою жизнь в Сайгоне или где-нибудь
в Африке, заглушить горечь в каких-нибудь джунглях, проводить бессонные
тропические ночи за бутылкой виски или за покером с колониальными
чиновниками, лечить их жен от неврастении - вот его удел!.. Но даже это
все-таки достойней, чем состоять при Фани, которая скоро превратит его в
презренного альфонса.

Последними проснулись Клара и Джек. Они пребывали в незаконном
сожительстве с благословения одного евангелического пастора, который еще
лелеял надежду их обвенчать и регулярно присылал им письма с моральными
наставлениями. Приглашение Фани застало их в Париже. Почему сейчас они
находились в Сан-Себастьяне, а не в Париже или в Сан-Франциско - этого они
не могли бы объяснить. Они бросались куда вздумается, движимые свежей
варварской энергией духа, которая у американцев, вынужденных работать,
находит выход в создании материальных ценностей, а у таких, как они, кому
работать незачем, - в сумасбродствах. Они разъезжали по свету, подчиняясь
импульсу непрерывного движения, точно жизнь вообще не что иное, как глупое,
бессмысленное движение. Их активность в спорте и путешествиях была подобна
деловой активности их отцов, мистера Уинки и мистера Саутдауна, компаньонов
и совладельцев заводов авиационных моторов, - двух благодетелей
человечества, которые с нетерпением ждали второй мировой войны, чтобы
увеличить стократно, а по возможности и тысячекратно свои богатства.
Как только они встали, Клара занялась своей красотой. Каждый день к ней
специально приезжала в такси парикмахерша из Сан-Себастьяна укладывать ее
локоны. Джек пошел в соседнюю комнату, надел боксерские перчатки и стал
наносить свирепые удары по кожаному шару, укрепленному на пружинах между
полом и потолком, синхронизируя удары с дыханием. Пока они совершали этот
утренний ритуал - одна во имя красоты, другой во имя силы, - по коридору
прошел Мюрье и резко захлопнул полуоткрытую дверь комнаты, в которой
прихорашивалась Клара. Он сделал это без всякой нужды, просто так, ощутив
внезапную ненависть к спокойствию этих американцев и презрение к их