"Димитр Димов. Июльская зима" - читать интересную книгу автора

на трех языках о прибытии или вылете самолетов, равнодушные механики
копаются в моторах, чиновники воздушных компаний у выхода из буфетов со
списками в руках считают пассажиров, как овец.
В Женеве мы выпили из любопытства по бутылке "кока-колы". В Мюнхене нам
подали пресный и безвкусный, как нам показалось, обед. В Лиссабоне мы
ощутили первое дыхание экзотики. Удушающая жара, португальская речь и пальмы
подсказали нам, что мы на краю Европы. После часовой стоянки мы вылетели в
Дакар, в экваториальную Африку. Мы летели глубокой ночью. Куда ни
посмотришь - вверх, вниз, вперед, назад, - кругом черная тьма. Единственное,
что остается, - заснуть. И мы действительно засыпаем. Может быть, мы
пролетаем над Испанским Марокко, над Канарскими островами, над Золотым
Берегом или над Сенегалом!.. Может быть, под нами пустыни и оазисы,
первобытные негритянские селения или караваны верблюдов, стада антилоп или
слонов. Может быть, там, внизу, процветала торговля рабами и Васко да Гама
плавал к Молуккским островам. Все можно вообразить или увидеть во сне, когда
летишь над Африкой со скоростью пятьсот километров в час.
Просыпаюсь внезапно с неприятным ощущением, будто падаю в пропасть.
Тошнит ужасно... Соображаю, что самолет очень быстро снижается. Через
несколько минут мы в Дакаре. Опять аэродром, бочки с бензином, прожектора, и
в их лучах межконтинентальные самолеты, словно огромные сказочные чудища.
Опять буфет, где мы пьем кофе или оранжад, но где в отличие от Европы
прислуживают негры в чалмах, в белых куртках и черных шароварах. Влажная
духота, которую мы почувствовали в Лиссабоне, здесь еще неприятней. Никогда
не думал, что бывают негры с такими черными, такими гладкими и такими
красивыми лицами. Представьте себе статуи, но только прекрасные статуи из
полированного черного дерева или блестящего агата. И в довершение всего эти
негры любезно спрашивают у вас по-французски или по-английски, чего вы
желаете. Но это всего лишь фасад, лоск Дакара. Если вы летите на Запад
самолетом, то на аэродромах вы увидите только роскошные буфеты, учтивых
кельнеров и элегантных пассажиров. Но когда мы возвращались обратно
пароходом и сошли осмотреть дакарский порт, мы увидели воочию уродливую
колониальную действительность - оборванных и тощих негров с лицами,
обезображенными болезнями и нищетой.
В три часа утра мы опять летим - теперь уже над океаном, к Пернамбуко и
бразильским берегами. Опять неприятная прикованность к креслам, опять
скучающие, сонные и уже знакомые лица пассажиров, не настроенных
разговаривать друг с другом. Опять черная тьма вокруг. Единственное
развлечение - смотреть в иллюминатор на огненное сияние выхлопных газов,
которые вырываются из крайнего правого мотора. Пребываем несколько часов на
грани между сном и бодрствованием. Наконец в иллюминатор начинает
процеживаться белесоватый дневной свет. Через час мы уже ясно различаем, что
летим над скучными, безнадежно серыми облаками. Иногда мы врезаемся в их
массу, и тогда серые клочья проносятся мимо иллюминатора с молниеносной
быстротой. Время от времени в просветах мы видим океан. Его поверхность
недвижна и собрана в мелкие морщинки, как пенка на готовом закипеть молоке.
Еще три часа убийственного однообразия, и мы прибываем в Пернамбуко. Сразу
всем становится очень жарко - самолет сел, моторы остановились и вентиляторы
не работают. Стюардесса просит нас остаться на местах и приготовить
санитарные справки. Вскоре дверца самолета открывается, и смуглый малорослый
бразильский врач опрыскивает весь салон какой-то вонючей жидкостью. Смысл