"Димитр Димов. Душная ночь в Севилье " - читать интересную книгу автора

распивала мансанилью, с десяток немцев, разъезжавших по Испании группой,
уничтожали омаров, сидевшая в одиночестве англичанка пожирала глазами
красивых гитаристов. Танец не взволновал почти никого. В нем не было истерии
мюзик-холлов, сладострастных движений бедер. Патрон подошел к Мануэле и
что-то сердито ей сказал. Вероятно, он был недоволен тем, как она танцевала.
Девушка гордо тряхнула головой и показала ему спину.
С того вечера я стал часто приходить в "Лас Каденас", чтобы поговорить
с Мануэлой. Может быть, из жалости к самому себе. Эта девушка напоминала мне
мое прошлое, "Прачек", дни, когда я служил настоящему искусству. В нашей
участи было поразительное сходство. Движение я танец были у нее в крови. Она
была рождена, чтобы радовать и вдохновлять своим искусством, а вместо этого
закончила какую-то захудалую школу и танцевала в "Лас Каденас", как я,
налегая на технику, писал слащавые безвкусицы на потребу американского
рынка. Но какой тяжелой и унизительной была ее жизнь в сравнении с моей!..
Ей приходилось служить приманкой для посетителей, танцевать в антрактах с
пьяными мужчинами, отклонять грязные предложения... Со всем этим она
справлялась без раздражения и жалоб, с холодным достоинством, которое
ставило на место и самых нахальных мужчин. Она не позволяла никому провожать
ее домой. Каждый раз в час ночи, когда заканчивалась программа, появлялся ее
брат, шестнадцатилетний юноша, и отводил ее в Триану. Это упорное и
бессмысленное целомудрие казалось почти ненормальным. С точки зрения своей
карьеры в "Лас Каденас" она просто теряла время, не наживая денег и не думая
о старости. Может быть, она мечтала выйти замуж, но и в это трудно было
поверить. Даже самый наивный севилец или иностранец не женился бы на девушке
из "Лас Каденас" - заведения, где женщины стоили немногим больше, чем
обыкновенные проститутки. Поведение Мануэлы оставалось загадкой для всех. Но
чем больше я наблюдал за ней, тем больше убеждался, что какая-то дикая
гордость не позволяет ей пустить свое тело в дешевую распродажу. С мрачным,
поразительным упорством она шла к другой цели.
Маэстро Кинтана прервал свой рассказ и сердито закурил. Глаза его опять
злобно впились в тихого, безобидного ирландца, который мирно беседовал с
одной из дам в своей компании. Я подумал, что маэстро Кинтана хватает через
край со своей ксенофобией по отношению к этому человеку. Я тоже почувствовал
себя задетым, и художник, видимо уловив это, сказал:
- Да я не сержусь на этого глупца... Он похож на тихую моль, что
бесшумно точит одежду... И я не опасаюсь втайне, что вы, подобно ему, будете
в своих статьях возмущаться боем быков, оставаясь равнодушным к кровавому
избиению рабочих в Астурии...
...Через год, весной, в неделю фериаты, на улицах Севильи появилась
мощная спортивная машина. Ее вел пожилой коротышка с седой шевелюрой -
прожженный мерзавец.
Маэстро Кинтана помолчал, затянулся и нервно выпустил дым.
- ...В Париже я видел, как американские туристы лазили в справочник,
чтобы узнать, кто такой Наполеон... Я видел, как фермеры из Аризоны
смертельно скучали в Лувре или уходили с середины спектакля "Комеди
Франсез". Но это безобидный тип людей. Просто этим людям труд помешал
получить образование. Гораздо неприятнее были пасторы, которые обещали
двести франков, чтобы их поводили по кабаре Монмартра, а потом с карандашом
в руке начинали доказывать, что израсходовали только сто. Хотя и в этом есть
что-то человеческое. Но меня душила злость, когда я видел, как старухи,