"Абрек из Мюнхена" - читать интересную книгу автора (Щеглов Дмитрий)

Глава 7

А в это время Карл Мюллер не находил себе места. Он ходил из угла в угол по этому большому, непонятно зачем, снятому им особняку. Сначала он раскрыл ноутбук и попробовал поработать с записями, до которых раньше руки не доходили. Затем сделал пару звонков на свою фирму, но она работала как швейцарские часы.

Наконец, Карл Мюллер сделал звонок собственной жене. Та сразу переполошилась и стала уточнять, что с ним случилось, ибо у Карла Мюллера не было раньше привычки названивать из командировки.

– Как ты перелет перенес?

– Нормально!

– А я так за тебя волновалась в салоне красоты. Представляешь четыре часа там провела. Лет на десять помолодела. Чем сейчас занимаешься мой дорогой?

– Ищу чем заняться!

– Попроси свою переводчицу, пусть тебя развлечет. Или пригласи ее в Большой театр. Быть в Москве, и не сходить в Большой… Карл…

– Да дорогая!

– А почему не поехала с тобой твоя обычная…

Карл Мюллер дал отбой, потому что открылись ворота, и во двор въехал черный, большой, представительский Мерседес. Настроение у Мюллера резко пошло вверх. Он чуть ли не сам побежал открывать дверцу автомобиля. Запала, слов нет, новая переводчица ему в душу. Он до этого распорядился, чтобы стол со свечами накрыли в гостиной, но потом передумал, решил посидеть с Лоной на бортике бассейна.

Прислуга была видимо достаточно хорошо вышколена, хотя она и не поняла его немецкой команды, но он все равно смог на пальцах объяснить, что он от нее хочет. Официанты потаскали обеденный стол по газону туда-сюда, пока Мюллер не показал, где хочет его видеть, у бровки бассейна.

Один официант ехидно другому заметил:

– Этот старый хрыч для своей писаной красавицы суетится и столы расставляет, а она едет сюда с молодым любовником!

– Хватит врать!

– Сам увидишь!

И действительно, не только у Карла Мюллера отвисла челюсть, но и у обслуги на даче. Много они перевидали разных гостей в бытность здесь в разных ипостасях: и хамоватовых, и жадных, и глупых, но никогда еще мадам того типа, который заказывает здесь музыку, не смела привозить своего кавалера.

В отсутствие хозяина, да. Тайком, можно! Но в наглую, на глазах у него – это перебор. Прислуга так и решила.

– Странные, ей богу эти немцы. Он, что, как наш этот демагог, известный политик собирается зрелищем наслаждаться?

– А может быть у него уже давно бобик сдох!

– Так мы и сами могли бы ему высший разряд показать. Немка то гламурная бабенка.

– Тише! Услышат!

– А здесь только она одна по-русски понимает.

– Ну, положим твою ухмылку, только дурак не поймет.

А действо только начинало принимать комический оборот. Лона подвела вылезшего из автомобиля, молодого человека к бизнесмену и представила его:

– Герр Мюллер, прошу познакомиться это мой брат. Тимур Склдыкович.

Герр Мюллер пробурчал нечто нечленораздельное, что на немецком языке означало «щенок» и протянул молодому человеку руку. Слух у молодого человека был великолепный, он отлично разобрал, что его отнесли к отряду псовых, однако тень возмущения не легла на гордое чело молодого шахида. Оно осталось таким же невозмутимым. Только глаза сверкнули недобрым огоньком.

– Тэмур!

– Карл Мюллер, из Мюнхена! Промышленник!

Карл Мюллер гостеприимно показал молодому человеку на место за накрытым уже столом рядом с которым навытяжку стояли два официанта, в белых перчатках.

– Благодарю!

К ним подошел водитель и, обращаясь одновременно к обоим, к Мюллеру и Лоне, спросил, куда отнести спортивную сумку молодого человека.

– В спальню, на втором этаже, в крайнюю слева, отнесите! – сказала Лона.

Карл Мюллер непонимающе смотрел на свою переводчицу. По какому праву она распоряжается в нанятом им коттедже? Он готов был уже отменить ее распоряжение, когда Лона обворожительно улыбнулась ему.

– Надеюсь Герр Мюллер ревновать не будет меня к моему брату?

Этим хитрым вопросом, она подала ему надежду на собственную благосклонность. Именно так истолковал Карл Мюллер ее просьбу. Он еще раз жестом руки пригласил молодого человека занять место за столом.

– Благодарю! Надеюсь, Бог еще воздаст вам за вашу милость! – на чистом немецком языке сказал двусмысленность Тимур. Прежде чем сесть за стол он демонстративно, долго споласкивал руки в бассейне и затем медленно поднявшись, с каменным выражением лица подошел к одному из официантов стоящих по бокам Карла Мюллера и вытер руки об его белоснежный сюртук.

– Ах, салфетка ведь есть! Извините, не заметил! – небрежно сказал Тимур. Карл Мюллер поморщился. В чей огород был сей камень он отлично понял. Это ответ на его гостеприимное замечание. Он решил сразу поставить на место нахального молодого человека и спросил:

– Надеюсь Тимур, вы не будете, как древние греки, во время еды вытирать руки об голову слуг?

– Я не древний грек! – коротко ответил гость.

Пришлось Лоне сделать вид, что ничего страшного не произошло. Она многозначительно посмотрела на своего временного босса, прося глазами не поднимать скандал. А Карл Мюллер уже тысячу пожалел, что не пригласил Лону в ресторан. Тем более, что Пауль Пупкин сказал, что недалеко есть отличный ресторан «Царская охота».

Но и здесь стол был красиво сервирован, стояли большие блюда с мясной и рыбной закуской, отдельно зелень, рядом разместился столик с напитками. От мангала к столу спешил повар, держа в каждой руке по два шампура, с истекающим соком румяным мясом. Из дома появился Пауль Пупкин. На нем тоже сейчас была форменная одежда обслуживающего персонала Он остановился около столика с винами.

– У нас есть для таких уважаемых гостей из далекой Германии мозельское выдержанное, – сказал распорядитель всего этого хозяйства, исполняющий сейчас обязанности сомелье. – Рекомендую вам его попробовать. А можно еще французское, бургунское 1991 года.

Карл Мюллер отрицательно покачал головой.

– Для вина пятнадцать лет, 1991 год, слишком много. Самая лучшая выдержка 10 лет. Дайте попробовать мозельского.

Сомелье Вася Пупкин откупорил бутылку бледно розового вина, и обернув бутылку белой салфеткой, неуловимым движением повернул ее вокруг своей оси. На дне бокала оказалось небольшая порция вина.

Карл Мюллер поднял бокал на уровень глаз, оценив нежно-розовый цвет вина, затем неспешно поднес бокал к лицу, вдохнул аромат и лишь затем сделал небольшой глоток.

– Хорошее вино!

Бутылка перекочевала в руки одного из официантов. Под строгим взглядом Пауля Пупкина он первой наполнил бокал Лоне Штерн. Затем наступил черед Карла Мюллера. Тимур свой бокал закрыл рукой.

Повар, прежде чем подать шампуры с мясом на стол показал их Карлу Мюллеру, ожидая его распоряжений. Мюллер вспомнил что-то такое из далеко читанного про монгольскую орду, что лакомые куски мяса хозяин сабантуя-поляны исходя из уважения к самым почетным гостям, сам подает им в порядке очередности. Неужели и здесь так? Он вопросительно посмотрел на распорядителя Пупкина. Тот истолковал его вопрос по-своему.

– С шампура будете есть или на тарелку мясо положить, повар спрашивает?

О, какие тонкости шампурного этикета существуют у новых русских, подумал Карл Мюллер. Век живи, век учись и дураком помрешь.

– Пожалуй, я уже вышел из того возраста, – сказал он, – когда урча от удовольствия, мясо у костра едят. Положите мне на тарелку. Я ножом и вилкой.

Лона тоже посчитала, что цивилизация ее стороной не обошла. И лишь Тимур взяв два шампура из рук повара, сказал:

– Принес-ка мне любезный тот маленький нож, что я у тебя в руках видал.

– Зачем он вам? – побледнел повар.

– Неси, тебе сказали!

Тимур встал и легким пинком под зад отправил повара исполнять свое распоряжение.

Немец Мюллер ничего не понял из грозного окрика Тимура, сказанного по-русски. До этого еще, он решил для себя, что если последует еще одна хамская выходка со стороны молодого человека, он выпрет его отсюда, с оплаченной им территории, в три шеи. И именно сейчас, кажется, такая возможность представилась.

– Тимур Склдыкович! – Карл Мюллер отложил в сторону нож и вилку, – Право, мне неудобно делать вам замечание, но ваше поведение за столом переходит всякие границы приличий. Я думаю, что мое терпение достигло той критической массы, за которой неизбежно следует взрыв. Я бы вам рекомендовал…

Тимур холодным, ровным голосом перебил кипящего возмущением бизнесмена-миллионера.

– В таком случае, чтобы критическая масса не зашкалила, вам срочно надо охладиться!

– Что вы имеете в виду? – не подозревая никакого подвоха, раздраженно спросил Мюллер.

– Искупаться в бассейне не желаете?

Тимур вперил спокойный взгляд в задохнувшегося от ярости Карла Мюллера. Случился явный перебор. Сидеть далее за одним столом с хамом никто не стал бы.

Казалось бы Лона добилась своей цели. Еще в машине она рассказала Тимуру душещипательную историю о том, как ее, несчастную девушку, наглым образом домогается старый развратник-миллионер, с которым Лона вынуждена была поехать в командировку. А поехала она исключительно из-за него Тимура. Его приемная мать, тетя Севда дала ей его адрес в Москве.

– Ты же меня не знаешь! – с недоверием смотрел на Лону Тимур.

– Твой участок, где ты каждое утро метешь улицу, находится прямо напротив моих окон. Я тебя еще в первый день увидела, как ты поступил на работу. Ты в пять часов начинаешь работу, и я впять часов просыпаюсь каждый день и сажусь у окошка, чтобы наблюдать за тобой.

– А ну останови машину! – приказал Тимур водителю. – Не верю я тебе! Ты подослана.

– Кем? Мой дурачок!

Лона Штерн выпрыгнула за ним из комфортабельного нутра машины. Тимур стоял на обочине дороги и ждал объяснений. Пришлось ей на ходу рассказывать правдоподобную историю.

– Не веришь мне, а зря. Я из-за тебя подвергаю себя такой опасности, можно сказать с сексуальным маньяком связалась, а ты не хочешь мне даже помочь. Моя квартира напротив дома номер пять, так вот я иногда, когда по тебе особенно соскучусь, сверну на двери напротив ручку или доводчик, а ты потом его пол дня ремонтируешь. А я любуюсь тобой.

– Так это ты делаешь?

– А ты думал кто?

– Не верю я.

Вот когда Лона Штерн была благодарна Конраду Тринадцатому за его дотошность. Много чего он узнал, про Тимура.

– Да, легко тебе смеяться надо мною. А ты знаешь, как я плакала, когда увидела тебя с Эммой. И что только ты в ней нашел, сухая как колбаса сервилат. Господи, как же ты прихорашивался, когда шел к ней на свидание. А помнишь, как ты один раз покрасился блондином, а потом наголо постригся. Я утром не узнала тебя, думала может быть, кто-то другой за тебя улицы убирает.

А потом, когда ты бросил Эмму, я устроила себе настоящий праздник, и даже купила букет цветов и воткнула их в ручку твоей двери. А ты их вынес и выбросил в мусорный бак. Правда, перед этим понюхал. А потом вернулся и забрал обратно, и пошел с ним на свидание к Эмме, мириться. Я все про тебя знаю. Мне твоя приемная мать, тетя Севда много чего рассказала.

– А откуда ты знаешь ее?

И тут Конрад Тринадцатый придумал правдоподобную легенду. Лона как по шпаргалке продолжала излагать ее.

– Она ведь у тебя на рынке торгует рыбой. Я быстро вычислила, и стала ее постоянной покупательницей. Честное слово, рыбу я не люблю, но что не сделаешь из-за… не буду говорить, из-за кого, догадайся сам с трех раз. Вымотал ты мне всю душу. Сколько раз я мимо тебя проходила, кошелек даже специально теряла. Думала ты мне его вернешь, а я тебя из благодарности приглашу в ресторан, так наша дружба и завяжется. А ты кошелек подобрал, а мне вернуть не удосужился.

– Слушай, я не знал, кому его возвращать! – стал оправдываться Тимур. Я его отнес в полицию.

Молодец Конрад Тринадцатый. Тимур уже забыл про свой баул, он внимательно слушал как эта красивая немка, чуть старше его по возрасту, объясняется ему на московских улицах в любви.

– А почему ты ко мне прямо не подошла?

– А чтобы ты обо мне подумал?

– Вообще бы, да, ничего хорошего не подумал? – согласился Тимур и снова спросил:

– А что тебе моя мать сказала? Почему ты как угорелая кошка помчалась за мной на край земли?

– Тимур! – Лона вложила в это имя все чувства, которые только может пробудить шиллеровская трагедия и патетически воскликнула.

– Тетя Севда была в такой панике, когда мне рассказала на следующий день, куда ты уехал?

– И что же она тебе рассказала?

– Это сначала я ей рассказала, про нас с тобой! – сказала Лона. – И тогда, она выслушав мою печальную историю, сказала мне, что ты едешь на Кавказ, искать себе невесту, непорочную, молодую черкешенку. Она сама мне сказала, что я буду глупой немецкой женщиной, если отдам тебя в чужие руки. Каждый сам, своими руками, кует свое счастье, сказала твоя приемная мама. Еще она сказала, что если Лона ты считаешь, что наш приемный сын Тимур достоин быть твоим суженным, плюнь на все предрассудки, и отправляйся за ним сейчас же в Москву, пока он не наделал глупостей.

– Я приехал сюда не за этим?

– Я знаю, ты следуешь на Кавказ.

– Да, я следую на Кавказ, но совсем не за тем, за чем ты думаешь!

Тимур пытливо смотрел на Лону Штерн, стараясь угадать по ее лицу, насколько интересно ей его заявление. Лона с облегчением вздохнула.

– Ну и слава богу. А то меня твоя мама насмерть перепугала. Я думала уже тебя никогда не увижу!

Тимур вновь встрепенулся.

– Почему никогда?

– Потому что для себя я решила, что если ты приедешь с молодой женой, я в тот же день уеду в далекую Австралию и буду жить в пустыне среди крокодилов.

– Среди кенгуру.

– Нет, я хотела бы жить среди крокодилов, чтобы они меня съели!

Тимур был удовлетворен разговором с Лоной. Он даже попробовал ей втолковать, что едет на Кавказ не за невестой, а едет за теми деньгами, что оставили ему его родители. Отец, а ему тогда было шесть лет, показал на камень в стене сарая, и сказал, что там зарыты их фамильные драгоценности. И один прадед у меня, и второй были абреками. Останавливали на дорогах купцов.

– Отец, когда нас так срочно выселяли, не мог ничего взять из дома, во дворе у нас остановились боевики. Какая сволочь их назвала боевиками и полевыми командирами не знаю, но это настоящие бандиты, а не бойцы за свой народ. Не мог отец на виду у них вытащить камень из стены. Так и осталось фамильное добро там, в стене.

Красивую сказку рассказал ей Тимур. Видимо серьезно готовился парень к этой поездке. И не подкопаешься, и не проверишь. Где этот сарай, где этот камень? А если даже найдешь сарай и разберешь его весь по камешку, скажет, боевики– бандиты нашли захоронку.

Ну что же одна правдоподобная история наложилась на другую. Даже если и были какие сомнения у Тимура в отношении Лоны, что она могла быть тайным агентом, то при виде Карла Мюллера они окончательно рассеялись.

Итак, ему села на хвост немецкая спецслужба. Но почему тогда она его выпустила из страны и не разобралась с ним на месте? А не разобрались с ним на месте потому, что собирались отследить его связи. А какие у него связи, он мститель одиночка. Сам себе шахид. Был у него один родственник в Москве, да и тот оказался трусом, когда узнал что задумал Тимур. Всю ночь не спал. Не знал, как от него избавиться, а как обрадовался, когда появилась эта Лона. У Тимура вновь шевельнулось нехорошее чувство. Его ведут. Только непонятно кто? Лона Штерн? А может быть этот Карл Мюллер? Нет, только не Карл? Этот хочет, готов от него избавиться хоть сей момент.

Тимур подумал, что он ничего не теряет. Если это его немецкий хвост, то он может сейчас встать, обрубить этот хвост. Уйти навсегда.

Тимур сидел за столом и почти не видел задохнувшегося в ярости Карла Мюллера.

Этот промышленник мешал думать, вернее не давал додумать до конца, как ему сейчас поступить.

По-хорошему, после того, как Тимур заявил, что Карлу Мюллеру не мешало бы охладить свой пыл в бассейне, не без его помощи, разумеется, делать ему, Тимуру за этим столом больше нечего. Береженого бог бережет. Тимур принял решение обрубить хвост. Навсегда избавится от этого подозрительного знакомства с Лоной Штерн. Уж слишком много она о нем знает, жила напротив, а он ее никогда не видел. Такую эффектную женщину он бы не оставил без внимания? А может быть она на автомобиле с затемненными стеклами выезжала каждый раз из дома? Точно видел он Фольксваген-пассат с затемненными стеклами. И эта красотка оттуда за ним наблюдала? Нет! Та была брюнеткой!

Лона каким-то верхним женским чутьем угадала, что Тимур не поверил ее рассказу, и хотя и взял ее под свою защиту, но оставаться в этом доме не намерен ни минуты. Сейчас разгорающийся скандал с Карлом Мюллером выльется в торжественные проводы ее названного братца и ей придется резко выбирать, уходить с Тимуром или оставаться с Карлом Мюллером. Остаться, это, значит, завалить операцию в самом начале, а если уйти с Тимуром, то куда? И не бросит ли он ее на первой же остановке, а сам скроется в огромном городе. Отыскать его следы станет практически невозможно, если только не подключить российские спецслужбы. А на это должно быть разрешение Фридриха Манштайна. Ей надо будет дезавуировать себя, и выйти на немецкое посольство с просьбой о помощи. Надо как-то срочно их обоих помирить? Но как? Решение созрело мгновенно.

– Я желаю искупаться! – воскликнула Лона и, выйдя из-за стола, стала раздеваться. Когда снимает с себя белье молоденькая свистушка на пляже, не много лиц мужского пола обращает на нее внимание. Пляж он и есть пляж, там кроме обнаженных, других тел нет. И дамы все в купальниках. А купальник это не нижнее женское белье. Один только вид белого, нежного, французского белья начинает кружить мужскую голову. Но если это белье одеть на божественное женское тело двадцатипятилетней женщины, имеющей не классические, худосочные 90-60-90, а 100-45-110, и придать им белизну и бархатистость кожи, божественность линий ног, гордый посад головы, то можно понять какими глазами смотрели мужчины, когда она сняла с себя платье и осталась в кипельно белом, французском, нижнем белье, на краю бортика бассейна. Если сказать, что в это мгновение Лона затмила собою солнце, и оно от стыда спряталось за тучку, то вообще ничего не сказать.

И именно в этот момент, когда Лона пробовала ногой воду, а больше показывала свои прелести мужчинам, повар поднес Тимуру огромный нож, которым до этого шинковал капусту.

Тимур взял его в руки и с насмешкой посмотрел на Карла Мюллера.

Карлу Мюллеру стало плохо. Он подумал, что если он сейчас вытурит этого молодого наглеца, то и сестренка может с ним запросто слинять, и лишь завтра появиться на переговорах. А он уже не мог без нее прожить ни минуты и готов был терпеть любые унижения, лишь добиться ее благосклонности. Но как у белой немки оказался худосочный брат азиат? О, вопрос достойный Сократа, подумал Карл Мюллер.

А его молодой соперник мучился своими проблемами. Уйти и оставить поле боя этому старому сладострастнику, только из-за того, что ты не веришь Лоне. Тимур не видел в своей жизни прекраснее женщины. Эти роскошные формы мгновенно свели его с ума.

Оказывается, он только теперь понял, каков его идеал красивой женщины. Это пышнотелая взрослая женщина. А чем он хуже? Высокий, стройный, худощавый, с двухдневной богемной щетиной. Тимур знал, как оборачивались на него женщины в его родном городе Мюнхене. Было даже две аварии. Так что ничего удивительного нет в том, что он мог не заметить еще одну слишком пристально разглядывающую его немку. Не знал же он, что она так божественно прекрасна.

Надо остаться или увести ее отсюда, решил Тимур.

И в это время повар подал ему огромный нож, которым, запросто можно было насквозь проткнуть двух телят. Тимур демонстративно подцепил кончиком убийцы-ножа с другой половины стола ломтик хлеба и скосил злой глаз на Мюллера. Что он там бормочет, этот промышленник?

Карл Мюллер замолчал. Слишком грозный вид был у братца Лоны, Такой пырнет ножом в брюхо и не задумается. И не поймешь, где он ему дорогу перешел, то ли это классовая ненависть, то ли ревность?

А может быть это и не брат вовсе? Черные подозрения удавкой сдавили Мюллеру горло. С хрипотцой в голосе, опасливо посматривая на нож, Карл дал задний ход и уже более миролюбиво, сказал:

– Вы, Тимур, почти без акцента говорите по-немецки! Я поражаюсь!

Тимур смерил презрительным взглядом собеседника предпочитающего смотреть не на него, а в бассейн с плавающей Лоной и спросил:

– А как я должен говорить, если я в Мюнхене живу!

– Гм…в моем родном городе? – это известие неприятно поразило Карла Мюллера. В мечтах он, если все у него хорошо сложится, собирался продолжить знакомство со своей переводчицей и после возвращения в Германию, на снятой для этих целей квартире. А может быть даже он разведется со своей женой и женится на Лоне. Но пока так далеко Карл Мюллер не заглядывал. Однако эта крамольная мысль заняла уже потаенный уголок в его голове. Без Лоны рядом с собою он уже не представлял себе ни одного дня. Карл Мюллер был практичный человек, он мысленно уже прикинул во сколько ему обойдется такая любовница. Тысяч пять евро хватит с гаком, если она будет сидеть дома и ждать только одного его. За десять лет он потратит всего полмиллиона денег, а сколько удовольствия. О мамма мия! Карл Мюллер глянул на подплывшую к бортику бассейна Лону Штерн и подумал, что за десять лет он готов потратить на нее миллион. Всего одну сотую часть собственного капитала. Все оставишь детям, а они и спасибо не скажут.

Решение было им принято. Теперь осталось только выяснить, что это за братец вдруг как гриб после дождя вырос на московской земле.

– И кем вы работаете в Мюнхене? – спросил Тимура Карл Мюллер.

– Уборщиком мусора! – осклабился Тимур.

Кусок мяса застрял в горле у немца-предпринимателя. Не мальчик же он, чтобы так запросто водить его за нос. Турка любовника привезла за собой Лона, или он ревнивец увязался за нею, подумал Карл Мюллер, но своего решения насчет миллиона не отменил. Единственно что подумал, так это то, что миллион будет ей многовато, а вот пол миллиона в самый раз. И такая благодать разлилась у него по телу, он ведь сумел сэкономить. Ведь для каждого уважающего себя бизнесмена любой пфенинг-сантим бальзам на душу.

Но сидеть за одним столом с любовником Лоны, каким-то мусорщиком, это уже слишком. Одно дело по-тихому с ним делить эту красивую женщину, другое кормить этого оголодавшего плейбоя. Нет, Карл Мюллер на любовника своей переводчицы не подписывался.

– Передайте солонку, пожалуйста! – попросил Тимур.

Карл Мюллер передал.

– Данке шон! – поблагодарил Тимур.

Через минуту Карл Мюллер не вытерпел и все-таки спросил, почему, он Тимур, ее брат – брюнет, а Лона Штерн – блондинка?

– Я сам все время думаю! – обескуражил Мюллера ответом названный братец. – Может быть я ей и не брат!

Карл Мюллер внимательно посмотрел на Тимура, старясь убедиться, что над ним не издеваются, и неожиданно для себя нашел много сходных черт.

– Брат вы! Брат! Вон и нос как у Лоны. Можете не сомневаться!

А Лона Штерн из воды видела, что беседа двух мужчин перешла в спокойное русло. Слава богу, Тимур остается пока с нею здесь, и ей не надо ломать голову над тем, что делать если он соберется уходить.

Она видела боковым зрением, как реагировали оба мужчины на ее божественное тело. Оба заглотнули живца, что называется вместе с поводком. Теперь надо только осторожно пользоваться этой благоприятной ситуацией. Одной умной женщине развести двух мужчин которым ты нравишься, ничего не стоит.

Лона вышла из воды. Две пары ревнивых мужских глаз следили друг за другом. Принести полотенце не догадался ни один из них. На низком крыльце дома показался Вася Пупкин. В руках он держал белый, пушистый, махровый халат. После препирательств за столом он не знал, кому теперь его передать, то ли Карлу Мюллеру, денежному мешку и спонсору этого действа или ревнивому братцу, так и продолжавшему демонстративно поигрывать ножом.

Лона сама взяла халат из его рук. Поздний обед был конечно скомкан, но мир за столом восстановлен.

– Зря вы не захотели герр Мюллер искупаться. Вода просто чудо!

Карл Мюллер пробурчал нечто невразумительное. Минут через двадцать сам герр напомнил, что они с Лоной едут сегодня в Большой театр.

– Вы не забыли? Можем опоздать!

– Да, в городе большие пробки! Везде надо выезжать с упреждением. – подтвердил опасения Мюллера Пауль Пупкин.

Но здесь, как всегда встало одно «но». Лона не хотела оставлять одного Тимура. Кто его знает, что ему может в голову ударить. Как можно поручиться за него, что он не сбежит за это время. Лона нашла простой выход из этой ситуации.

– Дорогой Карл! – легко и непринужденно заявила она, – пока я плавала в бассейне, мне пришла в голову отличная идея. Тимура, моего брата, мне кажется, вам необходимо взять себе в телохранители. Москва – криминальный город. В случае чего он вас защитит от нападения!

Карл Мюллер от подобного предложения вздрогнул.

– Чем защитит, метлой! – послышалось недовольное бормотание того, кто должен был в этом случае платить.

А Лона Штерн подумала, что если купивший ее на время ее новый босс-хозяин согласится, то тем самым она снимет половину своих проблем. Она была даже согласна, чтобы Мюллер платил ему из ее зарплаты, однако предпочла вслух не озвучивать эту идею. Пусть сначала выскажется ее командировочный шеф. Карл Мюллер, старый торгаш, поставил сразу одно существенное условие:

– Телохранитель! Уже только одно это слово предполагает, что он будет охранять чье-то тело. Надеюсь не ваше Лона тело, от меня?

– От тебя, от тебя, старый козел! – про себя мысленно подумала Лона, возмущаясь и посмеиваясь одновременно, а вслух сказала:

– Ну, что вы герр Мюллер. Он будет охранять исключительно вас, из нас двоих вы представляете непреходящую ценность. – И тут же повесила перед ним морковку. – Я еще надеюсь поужинать с вами при свечах.

– А может быть мы отправим его ночевать во флигель к обслуживающему персоналу? – спросил Карл Мюллер, который не хотел иметь в соседней спальне такого молодого соперника.

– Там посмотрим! – обнадежила его Лона. Она сказала Карлу Мюллеру, что будет готова через десять минут.