"Светлана Дильдина. Сильнейшие" - читать интересную книгу автора

не звала родичей - чуяла, только хищников призовет.
Седой прикончил ее ударом кулака по голове, взвалил на плечо. Потом
передумал, закинул на дерево. Запах приманит зверей, и Седой останется без
настоящей добычи - или, хуже, придется драться с большими хищниками. А на
дереве, если повезет, тушка сохранится до утра. Если ихи не стащит.
Колючие заросли пропустили Седого, не оцарапав, и сомкнулись за спиной
охотника.
Скоро неподалеку от места, где он прошел, застучали копыта, зазвенела
наборная узда. Одну грис вели в поводу; а всадников было трое, и они ничуть
не старались таиться от леса или дикарей. А ехавший первым юноша и вовсе
ушел в свои мысли - спутники не решились бы сейчас окликнуть его. Наконец он
вскинул глаза на сопровождающих:
- Оставайтесь тут. Я скоро.
Всадники-синта придержали грис, но один все же сказал:
- Али, одному в стойбище лучше бы не соваться.
- Перестань. Если нас появится трое, они отупеют от страха. Ждите, я
скоро, - послушная легкому толчку в бок, грис потрусила по неровной
тропинке, и за ней последовала вторая, с пустым седлом.
...Норреки были безобразны. Ростом по плечо человеку, они обладали
кряжистостью, длинными руками и темной, во многих местах волосом поросшей
кожей. Головы их, почти круглые, казались слегка сплюснутыми сверху, широкие
носы и низкие лбы создавали впечатление угрозы.
Некоторые из дикарей были трусливы, некоторые безрассудно смелы. Но
смелых почти не осталось в землях южан.
Норреки боялись непонятных соседей. Некоторые племена не дрожали от
страха, чуя их запах - это были те, кто не испытал разрушительной силы
пришельцев, а напротив, пользовался их милостью. Норреки называли себя
рууна, считая, что ведут начало от медведя, волка и прочих зверей.
Это племя южанам было известно давно, и не кочевало, как другие. Оно
жило на самом краю большой долины, где добывали золото. Довольно
сообразительные, норреки соорудили алтарь и каждый вечер клали на него плоды
и убитых птиц. Они поклонялись и Солнцу, и Грому, однако юва казались им и
более могущественными, и более опасными - не говоря о том, что их можно было
увидеть, чуть ли не коснуться. Они пытались задобрить страшных существ - на
свой дикарский лад. Порой убивали таких же норреков, чтобы снискать милость
могущественных соседей. Неважно, где в это время находились южане.
Считалось, что хору все равно видят все.
Къятта немного знал язык дикарей - если это можно было назвать языком,
скупую череду отрывистых, щелкающих и лающих звуков. Понимал, но вряд ли мог
бы воспроизвести.
Всадник в легкой золотистой одежде остановился на поляне неподалеку от
стойбища. Один - юноша не боялся норреков. Вечерний свет скользил по
шелковистым бокам молодой грис, по его длинным, заплетенным в косу волосам,
по татуировке.
Боком, пригнув головы, несколько дикарей приблизились к нему. Къятта
швырнул им две глиняные фигурки, изображающие детей - одинаковые. На лицах
норрреков, невыразительных, отразилось облегчение - столь сильное, что было
заметно южанину. Быстро, звериным движением кинулись они на стоянку и скоро
приволокли два замотанных в шкуры свертка. Свертки попискивали и шевелились.
Къятта свистнул, пронзительно - из леса выбежала вторая грис,