"Сергей Диковский. Погоня" - читать интересную книгу автора

снег. И все-таки он боялся. Сберегая патроны, нарушитель пятился от
коченеющего красноармейца, стискивающего зубы, чтобы не застонать.
Взошло солнце. На западе прогремели мосты. Шел на Москву "люкс".
Теперь они монотонно повторяли только одни и те же слова.
- Жарко, - говорил усатый, - жарко тебе?
- Кусаешься? - спрашивал Гусятников. - Кусаешься?
Наконец, пограничнику удалось вырвать еще несколько метров. Надо было
кончать. Он поднял револьвер, но пальцы правой руки были бессильны. Тогда
он взвел курок обеими руками и стал нащупывать усатого, в руках которого
тоже покачивалось дуло маузера.
Они выстрелили почти одновременно, поэтому треска маузера Гусятников не
слышал. Что-то рвануло его за плечо, и Гусятников инстинктивно зажмурился.
Когда он снова открыл глаза, то увидел, что нарушитель тоже ранен. Опустив
револьвер, усатый собирал пригоршнями и ел снег.
...Как их подобрали в поле шоферы соседней МТС, как растирали снегом и
тридцать километров мчали к заставе, Гусятников не помнил.


- Могу показать описание, - сказал редактор, когда умолк рассказчик.
Он подошел к "ильичевке" и медленно обвел пальцем заметку. В ней было
ровно пять строк. Впрочем, больших статей не было во всей газете.
Следя за редакторским пальцем, мы прочли:
"12 декабря товарищ Гусятников Г.М., пулеметчик и член ВКП(б), при
условии мороза и без наличия сапог, задержал нарушителя госграницы".
От редакции:
"По таким, как товарищ Гусятников, надо держать равнение!"
Пораженные протокольной плотностью "описания", мы спросили редактора:
- И это все?
- В основном все, - подтвердил редактор спокойно.
- Решительно все?
И вдруг собеседник наш заметно смутился.
- Верно, - сказал он, замявшись, - есть факт. Километры не проставлены.
Намочив чернильный карандаш, он вывел твердыми печатными буквами:
"А всего пройдено 36".
- Так будет верно, - сказал он, успокоившись.
И рассказчики молчаливыми кивками подтвердили справедливость поправки.

1934