"Сергей Диковский. Товарищ начальник" - читать интересную книгу автора

Гордов расчетлив и холоден. Он вынимает маузер и не удерживается от
ругательства. Черт дернул так густо смазать револьвер! Старый дурак -
выбежал, как мальчишка!
Они двигаются дальше, и каждая нога - водолаз, плетущийся по земле. И
снова длинноногий упорный начальник вырывается вперед. Надо нажимать.
Крупный зверь уходит в тыл.
Близкий треск сучьев кидает его вперед. Кончилась игра: две фигуры
мелькают в буреломе.
- Со-о!.. Бу-ляо-цзу!..
Вместо ответа - дробный треск сучьев. Быстрее на поляну, где только что
стукнула дверь. У начальника не хватает воздуха, чтобы окликнуть
нарушителей. Но лучше не кричать сорвавшимся голосом.
Выбрав пень, он ложится в снег. Отдышавшись, предупреждает негромко:
- Выходи... Буду стрелять...
В фанзе молчание. Темнеющее небо накрывает тайгу. Холодеют промокшие
ноги.
- Выходи!
За решетчатыми окнами мечется огонь. В фанзе готовятся к встрече. Жгут
документы. И вдруг предательский короткий выстрел из щели.
Мимо...
Гордов целится в окно и снова ругает себя. Густо смазанный маузер на
морозе отказывает в выстреле. Не беда - в запасе граната. Шпилька не лезет
- зубами ее. В сторону кольцо. В окно гранату.
Взрыв? Нет, стреляный зверь в фанзе. Мильс не фитильная бомба
севастопольской войны, что минуту вертелась и чадила на редуте. В мильсе
смерть где-то между третьей и четвертой секундой.
И все-таки гранату успевают выбросить обратно.
Мерзлая земля и щепы обдают Гордова. Он снимает шлем и трогает бритую
голову. Ждать так ждать. Скоро подойдут бойцы.
Промерзший маузер ложится на голый живот. От холодной стали лихорадит.
Начальник лежит и подсчитывает: красноармейцы не дальше километра. Если
слышен взрыв, через четверть часа будут здесь. А если нет? Ну, тогда
должен обогреться маузер.
Комсомольцы подбегают вовремя. У Воронина от напряжения из носа течет
кровь, задохнувшийся Жбанков не может сказать ни слова.
Они подползают, молча ложатся рядом, и две винтовки бьют по фанзе.
Казарма спит. Три ряда коек закутаны тьмой. Белеют только подушки,
звонок телефона и занавески на окнах.
За перегородкой вполголоса разговаривают трое. Начальник, жена и
секретарь партячейки развешивают новые плакаты: "Пулеметы Дегтярева в
разрезе" и "Подвиг пограничника Коробицына". Как всегда, Гордов все хочет
делать сам: вести политзанятия, пристреливать ружье, чинить клапан
гармоники, стричь вырезки из газет, выпускать ильичевку, даже писать
рапорт к отрядной конференции комсомола.
Страна поручила ему этот кусок границы, этот остров в тайге, эту горсть
молодняка, что храпит сейчас за стеной. Поручила именно ему, Гордову,
который ответит и за ружье, и за стенгазету, и за лошадиные холки. Гордов
подозрителен. Доверишь что-нибудь, а вдруг напутают. Нет, уж лучше сам...
Так сила начальника превращается в слабость. Так, гордый выпестованными в
тайге Жбанковым и Ворониным, начальник бессрочно ходит с "полной