"Сергей Диковский. Главное - выдержка" - читать интересную книгу автора

не может нарушить. Но каждый раз, точно отвечая "Осака-Мару", к нам
долетал ясный, стеклянно-чистый звук рынды нашего катера.
...Было шесть утра, когда мы, наконец, подошли к мысу Лопатка и стали
огибать низкую каменистую косу, отделяющую Охотское море от Тихого океана.
Сквозь шум моря и дождя доносилось нудное завывание сирены. Берег был
виден плохо, и я, чтобы не наломать дров, стал отводить "Осака-Мару" в
сторону от камней.
В этот момент Широких толкнул меня под локоть.
Справа по носу наперерез нам шли два японских эсминца. Они выскочили
из-за острова Шимушу, где, очевидно, караулили нас после депеши краболова,
и теперь неслись полным ходом, точно борзые по вспаханному полю.
Одновременно с появлением военных кораблей на палубу "Осака-Мару" стали
высыпать "рыбаки". Никогда я не думал, что краболов может вместить столько
народу. Они лезли из трюмов, бортовых надстроек, спардека, изо всех щелей
и вскоре заполнили всю палубу, от кают-компании до носового шпиля.
Передние махали эсминцу платками, задние становились на цыпочки, влезали
на лебедки, винты, на плечи соседей. И все вместе орали что было мочи...
Палуба походила бы на базар, если бы не обилие коротких матросских ножей и
угрожающие лица ловцов. Все они, задрав головы, с любопытством поглядывали
на нас.
Я взглянул на свой катер. Скорлупа, совсем скорлупа, а пушчонка - игла.
Но сколько достоинства! Он шел, не прибавляя и не убавляя хода, и как
будто вовсе не замечал сигналов, которые ему подавал головной миноносец
(что делалось на "Соболе", я не видел, так как его закрыл правый борт
мостика).
Гуторов, обходивший посты, быстро поднялся наверх и теперь старался
разобрать сигналы с эсминца.
"Стоп машину... Лягте... Лягте... немедленно дрейф!"
- Вот пижоны! - сказал с возмущением Костя. - Смотрите! Да что они,
спятили?
На обоих эсминцах с носовых орудий снимали чехлы.
Узкие, с косо срезанными мощными трубами, острыми форштевнями, с
бурунами, поднятыми выше кормы, хищники выглядели весьма убедительно.
Ловко обойдя наш небольшой караван, они сбавили ход и пошли рядом,
продолжая угрожающий разговор:
"Почему захватили пароходы? Считаете своим призом?"
Я взглянул на "Смелый". Молчание. Палуба пуста. На пушке чехол.
Колосков расхаживал по мостику, заложив руки за спину.
- Почему мы не отвечаем? - спросил Костя, волнуясь. - Смотрите,
орудийный расчет на местах...
- Правильно не отвечаем, - сказал боцман.
- Почему же? Ведь у нас даже не сыграли тревоги.
- Правильно не сыграли, - повторил боцман.
Эсминец подошел к "Смелому" на полкабельтовых. Были отлично видны лица
матросов, стоявших у пушек и торпедных аппаратов.
- Это же очень серьезно, - сказал Костя, волнуясь. - Что они делают?
Это пахнет Сараевом (весною он прочел мемуары Пуанкаре и теперь напоминал
об этом на каждом шагу).
- То Сараево, а то Камчатка, - резонно ответил Широких.
- Это выстрел Принципа. Конфликт! Боюсь, мы развяжем такое...