"Сергей Диковский. На маяке" - читать интересную книгу автора

остывающий диск, тем свежей и моложе казались звезды над тучей. Они зрели,
наливались, становились яснее с каждой секундой, а солнце, побежденное, но
не умершее, отдавая звездам свой жар и ненависть к мраку, погружалось в
холодную воду все глубже и глубже.
Наконец, не выдержав тяжести тучи, оно лопнуло под килем корабля. В
последний раз пробежал по морю летучий огонь, и сразу стало темно и
скучно.
Я стал увязывать мешок, поглядывая на Сачкова. Несуразный парень,
равнодушный ко всему на свете, кроме четырехтактного мотора и футбольной
площадки, улыбался мечтательно и застенчиво. Глаза его были закрыты, точно
он хотел запомнить грозную картину баталии.
Я тихо дотронулся до плеча моториста. Сачков очнулся и с удивлением
взглянул на меня.
- А хорошо!.. Черт знает как хорошо! - сказал он дрогнувшим голосом. -
Зажарить бы сейчас яичницу! Можно без колбасы, но лук обязательно... Как
ты смотришь, Алеша?
Я молча зашагал вперед. Все механики одинаковы. Они путают сыча с
куропаткой и всерьез полагают, что лампа в сто свечей прекраснее солнца.
Вскоре мы сбились с тропы и пошли напрямик по березняку и кустам
жимолости, спускаясь к морю все ниже и ниже.
Было время отлива. Прямо перед нами смутно блестела полоса мокрой
гальки, налево широким серпом изгибалась бухта Желанная, а справа
горбатился остров Сивуч с темной башенкой маяка, да, темной, несмотря на
позднее время. Я удивился, почему дядя Костя сегодня так запоздал. Шел
восьмой час, и любой корабль, огибающий мыс Зеленый, мог сыграть в жмурки
с камнями.
"Две белые вспышки на пятой секунде..." Мы подождали минут пять и снова
пошли по кустам. Я надеялся добраться к мысу до прилива, перейти вброд
речку Соболинку и берегом вернуться в отряд.
Сачков о маршруте не спрашивал. Он держался мне строго в кильватер,
чмокал губами и бормотал всякие глупости, которые ему подсказывал
отощавший желудок.
Наконец, промокнув до пояса, исцарапав в кровь руки, мы почти на ощупь
выбрались к заброшенной фанзе у подножия горы.
Два года назад здесь жил "рыбак", имевший скверную привычку
перемигиваться фонарем с японскими шхунами. Мы взяли его в дождь, на
рассвете, вместе с винчестером и записной книжкой, доставившей
шифровальщикам много возни. Старый рыбачий бот, залатанный цинком, еще
лежал у ручья.
Боцман, я и Широких изредка охотились в этих местах и каждый раз, когда
ночь заставала нас возле мыса Зеленого, ночевали на теплых канах [каны -
горизонтальные дымоходы-лежанки] под шум ветра, гремевшего оконной
бумагой.
Возле фанзы мы еще раз посмотрели на маяк. Он темен. Даже в окнах
сторожки, обращенных в сторону берега, не было видно огней.
- Табак их дело, - заметил Сачков, - смотри, как заело моргалку.
- Нет, не то.
- Ну, значит, спички не в тот карман положили.
Он оглядел море и вкусно зевнул.
- Зажгут... Давай спать, Алеша.