"Дени Дидро. Жак-фаталист и его Хозяин" - читать интересную книгу автора

Жак. И вовсе, сударь, ничего не видите.
Хозяин. Разве не в эту женщину ты влюбился?
Жак. А хотя бы и в нее, - что тут такого? Разве мы властны влюбляться
или не влюбляться? И разве, влюбившись, мы властны поступать так, словно бы
этого не случилось? Если бы то, что вы собираетесь мне сказать, было
предначертано свыше, я сам подумал бы об этом; я надавал бы себе пощечин,
бился бы головой о стену, рвал бы на себе волосы, - но дело бы от этого
ничуть не изменилось, и мой благодетель все равно обзавелся бы рогами.
Хозяин. Но если рассуждать по-твоему, то нет такого проступка, который
бы не сопровождался угрызениями совести.
Жак. Я уже не раз ломал себе голову над тем, что вы мне сейчас сказали;
и все же я невольно всякий раз возвращаюсь к изречению моего капитана: "Все,
что случается с нами хорошего или дурного, предначертано свыше". А разве вы
знаете, сударь, какой-нибудь способ уничтожить это предначертание? Могу ли я
не быть самим собой? И, будучи собой, могу ли поступать иначе, чем поступаю
я сам? Могу ли я быть собой и в то же время кем-то другим? И был ли хоть
один момент со дня моего рождения, когда бы это было иначе? Убеждайте меня,
сколько вам угодно; возможно, что ваши доводы окажутся весьма резонными; но
если мне свыше предначертано, чтоб я признал их необоснованными, то что
прикажете делать?
Хозяин. Я думаю над тем, стал ли твой благодетель рогоносцем потому,
что так было предначертано свыше, или так было предначертано свыше потому,
что ты сделал рогоносцем своего благодетеля.
Жак. И то и другое было предначертано рядышком. И было предначертано
одновременно. Это как великий свиток, который постепенно медленно
разворачивается...


Вы догадываетесь, читатель, как я мог бы растянуть беседу на тему, о
которой столько говорилось и столько писалось в течение двух тысяч лет без
всякой пользы. Если вы мне мало благодарны за то, что я рассказал, то будьте
мне более благодарны за то, о чем умолчал.
Поспорив между собой, оба наши теолога не пришли ни к какому
соглашению, как это нередко бывает при теологических спорах, а между тем
наступила ночь. Места, по которым они проезжали, были небезопасны во все
времена, а теперь более чем когда-либо, так как вследствие бездеятельности
администрации и нищеты число злоумышленников сильно возросло. Наши
путешественники остановились на жалком постоялом дворе. Им отвели комнату с
перегородкой, состоявшей из одних щелей, и постлали две постели на козлах.
Они заказали ужин; их попотчевали водой из лужи, черным хлебом и прокисшим
вином. У трактирщика, трактирщицы, детей, слуг, - словом, у всех - вид был
зловещий. В одной из соседних комнат царило шумное веселье и раздавался
безудержный смех десятка грабителей, прибывших несколько раньше и
завладевших всей провизией. Жак был довольно спокоен, чего далеко нельзя
было сказать про его Хозяина. Этот испытывал величайшую тревогу, в то время
как лакей уплетал ломти черного хлеба и, морщась, запивал их несколькими
стаканами дрянного вина. Они пребывали в этом состоянии, когда раздался стук
в дверь: то был трактирный слуга, которому эти наглые и опасные соседи
велели отнести нашим путешественникам на тарелке все обглоданные кости
съеденной ими птицы. Жак с негодованием схватил пистолеты Хозяина.