"Дени Дидро. Жак-фаталист и его Хозяин" - читать интересную книгу автора

Жак. Разве вы побывали в их руках?
Хозяин. Я отвечу тебе в другой раз.
Жак. Но почему они такие злые?
Хозяин. Вероятно, потому, что они монахи... А теперь вернемся к твоим
любовным похождениям.
Жак. Нет, сударь, не стоит.
Хозяин. Разве ты не желаешь, чтоб я их знал?
Жак. Я-то желаю, а вот судьба не желает. Неужели вы не замечаете, что
всякий раз, как я открываю рот, черт впутывается в это дело и случается
какое-нибудь происшествие, которое затыкает мне глотку? Я не кончу, говорю
вам; это предначертано свыше.
Хозяин. Попытайся, дружок.
Жак. А не лучше ли вам начать свои? Может быть, это прогнало бы
наваждение, и тогда мой рассказ пошел бы глаже. Я думаю, что вся причина в
этом; знаете, сударь, иногда мне кажется, что со мной говорит судьба.
Хозяин. И тебе помогает, когда ты ее слушаешься?
Жак. Ну да; помните день, когда она мне сказала, что ваши часы
находятся на спине коробейника?..
Хозяин стал зевать; зевая, он ударял пальцем по табакерке, и, ударяя
пальцем по табакерке, глядел вдаль, и, глядя вдаль, сказал Жаку:
- Что там налево от тебя? Ты не видишь?
Жак. Вижу и бьюсь об заклад, что это помешает мне продолжать, а вам
начать свой рассказ...
Жак был прав. Так как то, что они заметили, двигалось к ним, а они
двигались к нему, то вследствие такого встречного движения расстояние быстро
сократилось, и они увидели колымагу, затянутую черной материей и запряженную
четверкой черных лошадей в черных попонах, которые покрывали им головы и
ниспадали до подков; на запятках двое лакеев в черном, за колымагой двое
других, тоже в черном, верхом на черных опять-таки конях с черными
чепраками; на козлах черный кучер в шляпе с опущенными полями, повязанной
черным крепом, который свисал вдоль его левого плеча; кучер этот опустил
голову на грудь и еле держал вожжи, а потому не столько он управлял
лошадьми, сколько они управляли им. Вот оба наши путешественника поравнялись
с похоронными дрогами. Тотчас же Жак испускает крик, скорее падает, нежели
сходит с лошади, рвет на себе волосы, катается по земле и кричит: "Капитан!
Мой бедный капитан! Это он! Он, вне всякого сомнения! Вот его герб!.."
Действительно, на колымаге находился гроб, прикрытый покровом, на покрове
шпага с перевязью, а подле гроба священник, с молитвенником в руках,
распевающий псалмы. Колымага продолжала двигаться. Жак следовал за ней с
сетованиями, Хозяин следовал за Жаком с проклятиями, а слуги подтвердили
Жаку, что это похоронная процессия его капитана, скончавшегося в соседнем
городе, откуда его везли в усыпальницу предков. С тех пор как этот офицер
вследствие смерти другого офицера, своего друга, капитана того же полка,
лишился удовольствия драться хотя бы раз в неделю, он впал в меланхолию, от
которой угас в несколько месяцев. Жак, отдав капитану должную дань в форме
похвал, сожалений и слез, извинился перед своим Хозяином, сел на лошадь, и
они поехали дальше.
Но, ради господа, автор, скажете вы, куда же они направлялись?.. - Но,
ради господа, читатель, отвечу я вам, разве кто-нибудь знает, куда он
направляется? А вы сами - куда вы направляетесь? Не напомнить ли мне вам