"Гордон Диксон. Абсолютная энциклопедия (Том 1, Дарсайский цикл)" - читать интересную книгу автора

какой-то академической дискуссии. - Вот почему, например, я так высоко
ценю Альфреда Ноеса. Вы ведь знаете Ноеса, не так ли?
- К чему это мне?
- Я так и думал, - покачал головой Уолтер. - Вы из тех, что не помнит
ничего, кроме "Разбойника". Но "Истории русалочьей таверны" и другая поэма
- "Шервуд" - они просто гениальны. Вы знаете, там в одном месте Оберон,
король эльфов и фей, рассказывает своим подданный о том, что Робин Гуд
умирает, и объясняет, почему эльфы должны вечно чтить Робина...
- Никогда не читал такого, - отрезал Малахия.
- Робин вытащил фею из того, что ему показалось лишь паутиной. И вот
Нойес вкладывает в уста Оберона такие слова, послушайте:

...Ее он вырвал из объятий колдуна,
Что воплощеньем был жестокой древней тайны
И ужас леденящий вам внушал!..

Уолтер замолчал, когда позади Малахии из кустов сирени вышел бледный
худощавый молодой человек, одетый в темный деловой костюм. В руке он
держал импульсный пистолет-с длинным и тонким стволом, в кожухе из
проволочной сетки. Через мгновение появился второй и встал рядом с первым.
Обернувшись, Уолтер увидев, как еще двое вышли из кустов у дальнего конца
террасы. Два старика стояли под прицелами четырех пистолетов.
- "...И так он нежен был, ее освобождая, что даже радуга на крылышках
ее нимало не померкла..." - Глубокий, звонкий голос закончил цитату, и
очень высокий, стройный человек, узколицый и темноволосый, держа в руке
том Нойеса, шагнул на террасу из того же самого окна, которым несколько
минут назад воспользовался Уолтер.
- ..Но вы же сами видите, - продолжил он, обращаясь к Уолтеру, - как
ритм здесь ослабевает, становится легким и изящным после самой первой
вспышки силы, о которой вы говорили. Вот если бы вместо этого фрагмента вы
выбрали песнь Блондина-Менестреля из той же самой поэмы...
Его голос внезапно преобразился, обрел новое звучание и богатство
интонаций, он произносил слова нараспев, на манер средневековых монахов,
словно читал грегорианский хорал:

"Рыцарь на узкой тропе,
Куда торопишь коня?
Только вперед, - ответ.
Любимая ждет меня!" -

...тогда я должен был бы согласиться с вами. Уолтер вежливо
поклонился. Но в глубине души он вдруг почувствовал предательское
волнение. Великолепный голос, высокая, стройная фигура незваного гостя
всколыхнули потаенные чувства Уолтера, всю жизнь сразу откликавшиеся на
проявление высокого мастерства. Они требовали наивысшей оценки того, что
он только что услышал, как если бы перед ним выступил выдающийся скрипач,
играющий на скрипке великого Страдивари.
Помимо воли Уолтер испытывал желание (последовать которому было,
разумеется, немыслимо) выразить глубокую признательность этому незнакомцу,
словно он был его господином или королем.