"Чарльз Диккенс. Жатва" - читать интересную книгу автора

было таким милым и ясным, как личико Джейн; почувствовала, не без горькой
обиды - даже здесь и в такой час, - что оно чем-то напоминает то, другое
лицо - прелестное лицо с доверчивыми, кроткими глазами, бледное от бессонных
тревожных ночей у постели больной и казавшееся еще бледней из-за пышных
темных волос.
Оставшись наедине с матерью, Луиза наклонилась над ней и увидела в ее
чертах торжественное спокойствие, словно ее уносило полноводным потоком и
она, уже не сопротивляясь более, рада была отдаться течению. Луиза опять
поцеловала прозрачную руку умирающей и окликнула ее:
- Вы хотели что-то сказать мне, мама.
- Что? Да, да, дорогая, сейчас. Ты ведь знаешь, отец твой почти всегда
теперь в отлучке, и потому я должна написать ему об этом.
- О чем, мама? Не волнуйтесь. Скажите мне, о чем?
- Ты, должно быть, помнишь, милая, что стоило мне выразить свое мнение
о чем-нибудь - все равно о чем, - мне уже не было покою. И потому я
давным-давно решилась молчать.
- Говорите, мама, я слышу вас, - Но только пригнувшись к самому лицу
матери и напряженно следя за шевелившимися губами, могла она уловить
какую-то связь в ее невнятных, отрывочных словах.
- Ты много училась, Луиза, - и ты и твой брат. Сплошь одни ологии с
утра до вечера. Ежели есть на свете какая-нибудь ология, которую в этом доме
не истрепали до дыр, то я надеюсь, что никогда не узнаю, как она называется.
- Я слышу вас, мама, - повторила Луиза. - Говорите, если только вы в
силах. - Она чувствовала, что мать уже уносит течением.
- Но есть что-то - никакая не ология, а совсем другое - и это, Луиза,
отец твой упустил или запамятовал. Я не знаю, что это. Когда Сесси сидит со
мной, я часто об этом думаю. Мне не вспомнить, как оно называется. Но отец
твой может узнать. Вот что меня волнует. Я хочу написать ему, пусть он, ради
бога, узнает, что это такое. Дай мне перо, дай мне перо.
Но и для волнения уже не оставалось сил, и только ее бедная голова тихо
двигалась на подушке.
Ей, впрочем, казалось, что просьба ее исполнена и что перо, которое она
не могла бы удержать, у нее в руке. Не стоит гадать, какие причудливые,
лишенные смысла письмена чертили ее пальцы на платках и шалях. Рука внезапно
остановилась; слабый свет, всегда лишь тускло мерцавший позади бледного
транспаранта, погас; и даже миссис Грэдграйнд, вознесенную из полутьмы, в
которой человек ходит подобно призраку и напрасно суетится[18] осенил
величавый покой мудрецов и патриархов.


ГЛАВА X

Лестница миссис Спарсит

Ввиду того, что нервы миссис Спарсит укреплялись крайне медленно, сия
достойная женщина вынуждена была провести чуть ли не месяц в усадьбе мистера
Баундерби, где, вопреки тяге к подвижничеству, проистекавшей из похвального
понимания своего нынешнего, более скромного места в мире, она героически
соглашалась жить, так сказать, припеваючи, катаясь как сыр в масле. Все
время, пока длился ее отдых от забот хранительницы банка, миссис Спарсит