"Чарльз Диккенс. Торговый дом Домби и сын. Торговля оптом, в розницу и на экспорт" - читать интересную книгу автора

этого Мичмана, - вдобавок гордившийся им, - пожилой джентльмен в валлийском
парике *, вносил арендную плату, налоги и пошлины в течение большего числа
лет, чем насчитывали многие великовозрастные мичманы во плоти и крови, а в
мичманах, которые достигли бодрой старости, не было недостатка в английском
флоте.
Запас товаров этого старого джентльмена состоял из хронометров,
барометров, подзорных труб, компасов, карт морских и географических,
секстантов, квадрантов и образцов всевозможных инструментов, какими
пользуются, прокладывая курс судна, ведя судовые вычисления и определяя
местонахождение корабля. В ящиках и на полках хранились у него предметы из
меди и стекла, и никто, кроме посвященных, не мог бы определить, где у них
верх, или угадать способ их применения, или же, осмотрев их, снова уложить
без посторонней помощи в их гнезда из красного дерева. Каждая вещь была
втиснута в самый узкий футляр, вложена в самое тесное отделение, защищена
самыми нелепыми подушечками и привинчена туго-натуго, дабы философическое ее
спокойствие не пострадало от морской качки. Такие необычайные меры
предосторожности были приняты решительно во всем, с целью сэкономить место и
уложить вещи потеснее, и столько практической навигации было прилажено,
защищено подушками и втиснуто в каждый ящик (был ли то обыкновенный
четырехугольный ящик, как иные из них, или нечто среднее между треуголкой и
морской звездой, или же ящики простенькие и скромные), что и сама лавка
поддалась заразительному влиянию и как будто превратилась в уютное
мореходное, корабельного типа сооружение, которое в случае неожиданного
спуска на воду нуждалось только в морских просторах, чтобы благополучно
приплыть к любому необитаемому острову на земном шаре.
Многие более мелкие детали в хозяйстве мастера корабельных
инструментов, гордившегося своим Маленьким Мичманом, поддерживали и
упрочивали эту иллюзию. Так как его знакомыми были преимущественно судовые
поставщики и тому подобные люди, то на столе у него всегда находились в
большом количестве настоящие морские сухари. Этот стол был в дружеских
отношениях с сушеным мясом и языками, отличавшимися своеобразным запахом
пеньки. Соленья появлялись на нем в огромных оптовых банках с ярлыками:
"Поставщик всех видов провианта для судов"; спиртные напитки подавались в
плетеных фляжках без горлышка. Старые гравюры, изображающие корабль, с
алфавитными указателями, относящимися к многочисленным его тайнам, висели в
рамах на стене; восточный фрегат под парусами красовался на полке; заморские
раковины, водоросли и мхи украшали камин; в маленькую, отделанную панелью
гостиную свет проникал, как в каюту, через светлый люк.
Здесь жил он, на положении шкипера, один со своим племянником Уолтером,
четырнадцатилетним мальчиком, который в достаточной мере походил на мичмана,
чтобы не нарушать общего впечатления. Но этим и кончалось дело, ибо сам
Соломон Джилс (чаще именуемый старым Солем) отнюдь не имел сходства с
моряками. Не говоря уже о его валлийском парике, который был самым
безобразным и упрямым из всех валлийских париков и в котором он был похож на
что угодно, но только не на пирата, это был медлительный, задумчивый старик
с тихим голосом, с глазами красными, как маленькие солнца, глядящие на вас
сквозь туман, и с видом человека, только что проснувшегося, каковой он мог
приобрести, если бы смотрел дня три-четыре подряд во все оптические
инструменты своей лавки, а затем внезапно вернулся к окружающему его миру и
нашел его помолодевшим. Единственная перемена, которую можно было наблюдать