"Чарльз Диккенс. Мадфогские записки" - читать интересную книгу автора

Ника!
Но это были еще не наихудшие из деяний Николаса Талрамбла. Если бы он
ограничился ими, то оставался бы мэром и по сей день и мог бы произносить
речи, пока не надоест. Он приобрел вкус к статистике и философствованию, а
статистика в соединении с философией толкнули его на поступок, который
увеличил его непопулярность и ускорил его падение.
В самом конце Главной улицы Мадфога, на берегу реки, стоит трактир
"Веселые барочники" - старомодное заведение с низкими потолками и окнами
"фонарем", где в зале (она же буфет, кухня и распивочная) у большого очага,
украшенного котлом соответствующих размеров, в зимние вечера с незапамятных
времен собирался рабочий люд, чтобы подкрепиться добрым крепким пивом под
веселые звуки скрипки и бубна - ибо "Веселые барочники" с давней поры,
воспоминания о которой не сохранилось даже у самых дряхлых старожилов,
получали от мэра и муниципалитета разрешение пиликать на скрипке и бить в
бубен. И вот Николас Талрамбл, начитавшись парламентских отчетов и брошюр о
росте преступности или, быть может, заставив секретаря читать их ему вслух
(суть дела от этого не меняется), - быстро сообразил, что скрипка и бубен,
вероятно, способствовали падению нравов в Мадфоге более любых других причин,
какие могла бы подыскать самая изобретательная фантазия. Поэтому он прочитал
все, относящееся к данному вопросу, и решил потрясти муниципалитет в первый
же раз, когда хозяин "Веселых барочников" обратится к властям, чтобы
продлить свое разрешение.
Этот день наступил, и краснолицый трактирщик явился в ратушу с самым
веселым видом, успев уже нанять на вечер вторую скрипку, чтобы отметить
годовщину выдачи "Веселым барочникам" разрешения на музыку. Он по всей форме
попросил о продлении своего разрешения, и как нечто само собой разумеющееся,
его просьбу уже собирались удовлетворить, когда Николас Талрамбл встал и
обрушил на удивленный муниципалитет бурные потоки красноречия. Он бичующими
словами. описал все возрастающую развращенность своего родного города
Мадфога и безобразия, творимые его жителями. Затем он поведал, какой ужас
испытал при виде того, как в погреб "Веселых барочников" неделю за неделей
Катятся бочки с пивом; и как он просидел у окна напротив "Веселых
барочников" два дня подряд, считая посетителей, которые заходили туда за
пивом только между двенадцатью и часом (кстати сказать, это было обеденным
временем для большинства жителей Мадфога). Затем он перешел к сообщению о
том, что число людей, выходивших оттуда с пивными кувшинами в руках,
равнялось двадцати одному за пять минут; при умножении на двенадцать это
число дает двести пятьдесят два человека с пивными кувшинами в час, а при
дальнейшем умножении на пятнадцать (число часов, на протяжении которых
трактир бывал ежедневно открыт) получается три тысячи семьсот восемьдесят
человек с пивными кувшинами в день или двадцать шесть тысяч четыреста
шестьдесят человек с пивными кувшинами в неделю. После этого он принялся
доказывать, что бубен и падение нравов - синонимы, а скрипка и порочные
наклонности неотделимы друг от друга. Свои доказательства он подкреплял
частыми ссылками на толстую книгу в синем переплете и иллюстрировал
разнообразными цитатами из мидлсекских судебных отчетов; и в конце концов
муниципалитет, сбитый с толку цифрами, усыпленный этой речью и вдобавок
сильно проголодавшийся, сдался Николасу Талрамблу и отказал "Веселым
барочникам" в разрешении на музыку.
Но хотя Николас Талрамбл торжествовал, торжество это было