"Чарльз Диккенс. Очерки Боза. Наш приход" - читать интересную книгу автора

лет там живет, знает, как я тружусь, рук не покладаю; еще когда покойный муж
был жив, господа, а помер он в больнице...
- Ну, хорошо, - прерывает ее попечитель, записывая адрес, - завтра
утром я пошлю Симмонса, пусть проверит, правду ли" вы рассказываете; если
правду, так вас, пожалуй, надо устроить в работный дом... Симмонс, завтра
первым делом" ступайте к ней с утра, слышите?
Симмонс кланяется в знак согласия и выпроваживает женщину за двери. Ее
прежнее восхищение "советом" (все они сидят, уставившись в большие книги, и
все они в шляпах); не может сравниться с почтительным трепетом, который
внушает ей блистающий галунами провожатый; а ее рассказ о том, что
происходило в приемной, еще усиливает, если только возможно, то почтение,
которое выказывает толпа просителей этому важному лицу. Что же касается до
вызова в суд, то, если за это берется Симмонс, как представитель прихода, -
пиши пропало. Он знает наизусть все титулы лорд-мэра, излагает дело без
единой запинки; говорят даже, как-то раз отпускал шуточки и, по словам
старшего лакея лорд-мэра (который при этом присутствовал и по доверенности
поделился мнением со своим приятелем), они ничем не хуже острот мистера
Хоблера*.
Стоит посмотреть на него и в воскресенье - в парадном мундире и
треуголке, с длинным жезлом в левой руке для парада и коротенькой тростью в
правой для работы. Как торжественно он разводит детей по местам! И как
скромно и невинно посматривают на него мальчишки, когда все они уже уселись
и он напоследок окидывает их особенно грозным взглядом, свойственным одному
только приходскому надзирателю! После того как старосты и попечители должным
порядком уселись на скамьи за занавесями, он садится и сам на скамейку
красного дерева, сооруженную специально для него в проходе между скамьями, и
внимание его делится между молитвенником и мальчишками. Вдруг, как раз в
середине проповеди, когда паства погружена в глубокое молчание, нарушаемое
только голосом священника, по всей церкви с удивительной ясностью разносится
звон монетки, упавшей на каменный пол. Обратите внимание, сколько такта у
приходского надзирателя! Невольное выражение ужаса мгновенно сменяется на
его лице выражением полного равнодушия, как будто он один из всех
присутствующих не слышал никакого шума. Хитрость удается. Осторожно вытянув
вперед правую ногу, наподобие щупальца, мальчишка, уронивший монетку, после
одной-двух попыток поднять ее, отваживается, наконец, нырнуть за нею, а
надзиратель, обойдя свою жертву кругом и беззвучно подкравшись, приветствует
круглую головенку, снова вынырнувшую из-под скамьи, градом ударов, нанося их
той самой тростью, о которой мы уже говорили, к величайшему удовольствию
трех молодых людей на соседней скамье, которые начинают громко кашлять и
кашляют до самого конца проповеди.
Таковы некоторые черты, из коих можно видеть всю важность и солидность
приходского надзирателя - солидность, ничем не нарушавшуюся во всех случаях,
какие нам приходилось наблюдать, кроме тех, когда требовалось пустить в ход
чрезвычайно полезный механизм - приходскую пожарную машину: тогда
действительно творится бог знает что. Двое мальчишек со всех ног бегут к
приходскому надзирателю и сообщают ему, что они своими глазами видели, как в
трубе у соседей загорелась сажа; машину поспешно выкатывают из сарая,
сгоняют к ней целый отряд мальчишек, и, припряженные к ней веревкамн, они с
грохотом волокут ее по мостовой, а надзиратель бежит, - мы не
преувеличиваем, - бежит рядом; наконец, машина подкатывает к дому, вокруг