"Филип К.Дик. В ожидании прошлого" - читать интересную книгу автора

доктора насквозь.
- Да, я справлюсь.
Эрик не одобрял эвтаназию, но и не отрицал полностью. Если человек так
хочет прекратить страдания, он имеет на это право. Во-первых, не для каждого
жизнь благо. Возможно, благом она является вообще лишь для единиц. Жизнь
Джино Молинари являлась кошмаром. Этот человек был очень болен, замучен
угрызениями совести и невероятной тоской по утраченным близким. Он стоял
перед безнадежной задачей - исполнить волю народа, который в него давно не
верил. Население системы Звездной Лилии, союзники, тоже особых надежд на
него не возлагали. Даже, возможно, просто ненавидели, поскольку Молинари
часто бойкотировал их проекты. Наконец, трагические события личной жизни,
неожиданная смерть жены и эти муки - постоянные боли, сводящие на нет
остальные радости жизни. И, наверное, Молинари не раскрыл ему всех своих
тайн. Так что ему виднее.
- Вы сможете это устроить? - еще раз, для подтверждения, спросил
Молинари.
После долгой, затянувшейся, как петля на шее, паузы, Эрик решительно
сказал:
- Давайте считать, что мы заключили соглашение, которое останется между
нами. Но пусть об этом не знает больше никто.
- Конечно, - Молинари кивнул, и лицо его прояснилось, словно он наконец
испытал облегчение за долгие годы страданий. - Теперь я понимаю, почему
Вергилий так усиленно рекомендовал мне вас.
- Не так давно, - сказал Эрик. - Я собирался сделать это с собой.
Мол вскинул голову и пронзительно посмотрел на доктора. Словно они
стали ближе, впервые открывая друг другу тайники сознания.
- В самом деле? Я хочу знать причину, - потребовал Мол.
Это было похоже на сеанс телепатии - Джино как будто проникал в мозг
Эрика, и Эрик не мог оторваться от его требовательных глаз, хотя понимал,
что парапсихологические способности тут не при чем.
Мол протянул руку, и рука Эрика сама потянулась навстречу. Однако это
оказалось не рукопожатие: рука Мола сдавила ладонь доктора с силой,
невероятной в больном теле. Мол пытался проникнуть в его душу, как Филлида
Аккерман, чтобы обнаружить все, что Эрик скрывает. Но никого нельзя пускать
в душу, не причинив ей при этом вреда.
Мола не устраивали объяснения, он настаивал на правде. И Эрику пришлось
рассказать все: у него не оставалось выбора.

На самом деле ничего особенного. Любое житейское дело, когда о нем
рассказываешь, становится пустым и никчемным, выдуманной, раздутой
проблемой. Оттого люди и беседуют друг с другом, оттого так любят чесать
языками женщины. Конечно, Эрик не имел глупости делиться сокровенным, даже с
собственным психоаналитиком. Кому захочется выставлять себя полным идиотом
или, того хуже, духовно деградирующей личностью?
Итак, это был инцидент между ним и...
- Вашей женой, - подытожил Молинари, не сводя с него глаз - он никогда
не выпускал взора собеседника во время доверительного разговора.
- Да, - кивнул Эрик. - Все началось с моих кассет. У меня была
коллекция видеозаписей великого комика середины двадцатого века Джонатана
Винтерса...