"Робертсон Дэвис. Мантикора ("Дептфордская трилогия" #2)" - читать интересную книгу автора

довольно-таки странно. Так о чем я говорил?


7

- Постойте-ка, мы дошли до пятницы вашей несчастливой недели, так?
Расскажите мне о пятнице.
- В десять часов, а это начало банковского дня, Джордж Инглбрайт и я
должны были встретить двух человек из Казначейства, чтобы вскрыть сейф
моего отца в хранилище. У нас когда кто-нибудь умирает, все его счета
замораживаются, все деньги словно бы арестовываются, пока налоговики не
произведут ревизию. Это довольно странная ситуация, поскольку то, что
держалось в тайне, становится вдруг достоянием гласности, а люди, которых
вы видите в первый раз, командуют вами там, где вы считали себя важной
персоной. Инглбрайт предупредил меня, что с людьми из налогового ведомства
нужно вести себя потише. Он - старший в юридической фирме моего отца и,
конечно, знает все входы-выходы, но для меня это было в новинку.
Налоговики оказались людьми самыми заурядными, но мне было тяжело
сидеть с ними, запершись в одной из банковских каморок, и пересчитывать
содержимое отцовского сейфа. Нет, сам я ничего не считал. Я только смотрел.
Они предупредили, чтобы я ничего не трогал, и это меня разозлило; следовало
понимать, будто я могу схватить пачку цветастых ценных бумаг и удариться в
бега. Содержимое сейфа носило личный характер и никак не было связано с
"Альфой" или какими-либо другими компаниями из тех, что контролировал мой
отец, - однако слишком уж личным, вопреки моим опасениям, не оказалось. Я
слышал рассказы о сейфах, в которых находили локоны, детские туфельки, и
женские подвязки, и еще бог знает что. Ничего такого в отцовском сейфе не
обнаружилось. Только акции и облигации на очень крупную сумму, их-то
налоговики тщательно пересчитали и оприходовали.
И вот что еще меня тревожило: жалованье им полагалось явно небольшое,
а ценности они описывали значительные. Что они при этом думали? Завидовали?
Ненавидели меня? Упивались своей властью? Отдавали ли они себе отчет в том,
что ниспровергают сильных мира сего и возвышают бедных и слабых? Вид у них
был непроницаемый, но кто знает, что творилось у них в голове.
На это ушло чуть ли не все утро, и мне не оставалось ничего другого,
как сидеть и смотреть, а это было крайне утомительно, поскольку наводило на
размышления. Ситуации такого рода провоцируют банальное философствование:
вот, мол, что осталось от трудов праведных целой жизни или, по крайней
мере, большей ее части. И далее в том же духе. Время от времени я начинал
думать о председательстве в "Касторе", а потом мне в голову пришло и крепко
там засело выражение, которое я не вспоминал со времен учебы на юридическом
факультете. Damnosa hereditas - разрушительное наследство. Это термин
римского права, он фигурирует в "Институциях" Гая* [Гай - римский юрист II
в., автор "Институций", являющихся классическим изложением римского права
по отдельным институтам.] и означает именно то, что буквально значит.
"Кастор" вполне мог бы стать для меня таким вот разрушительным наследством,
поскольку фонд и без того большой, а с вливанием туда части отцовского
состояния он будет очень большим даже по американским меркам. Если я
возглавлю "Кастор", то он пожрет мое время и энергию и может положить конец
той карьере, которую я пытался сделать самостоятельно. Damnosa hereditas.