"Джуд Деверо. Рыцарь [love]" - читать интересную книгу автора

они уже заполнили всю крохотную каморку и эхом отражались от стен и потолка.
Николас зажал ладонями уши, чтобы заглушить рыдания, но они все равно были
слышны. Всхлипывания становились все громче, пока он окончательно не утратил
способность воспринимать собственные мысли. У него было такое чувство, что
голова вот-вот лопнет от этих стенаний!
Он хотел встать и позвать на помощь, но пол, стоило ему подняться,
казалось, ушел из-под ног. Он ощутил себя необыкновенно легким, как если бы его
несло куда-то по воздуху, и, подняв вверх руку, он с ужасом увидел, что она
стала совершенно бесплотной: можно было даже смотреть сквозь нее! Он двинулся к
двери и попытался позвать кого-нибудь, но губы не слушались, с них не сорвалось
ни единого звука. Дверь, как ему представилось, куда-то провалилась, а за нею
следом И вся каморка. Какое-то время он ощущал себя парящим в пустоте. Вокруг
тоже была пустота, а все тело сделалось некоей тенью, и он мог глядеть сквозь
него и видеть вокруг лишь темное Ничто.
Он не знал, как долго плыл в этом Ничто, не чувствуя ни жара, ни холода и
не воспринимая никаких иных звуков, кроме все того же женского плача.
Казалось, он только что находился в пустоте, был всего-на- всего тенью, и
вот - он уже стоит в церкви в лучах солнечного света. В его одежде произошли
изменения: теперь на нем были полудоспехи, доходившие до пояса, - он обычно
носил их лишь по самым торжественным случаям, - а также бархатные бриджи
изумрудно-зеленого цвета.
Прямо перед ним было надгробие, склонясь над которым плакала какая-то
девушка или женщина - он не мог толком разобрать, ибо ее волосы, свисая,
закрывали ей лицо своею густою массой.
Именно надгробие-то и заставило его отшатнуться: на крышке его в виде
беломраморной статуи был изваян... он сам! А ниже, под скульптурой,
выгравированы его имя, титул и дата кончины - сегодняшняя! Выходит, они
похоронили меня еще до того, как я умер?! - в ужасе подумал он.
Чувствуя дурноту из-за всего произошедшего и из-за вида собственной
усыпальницы, он обозрел церковь. В стены ее были вмурованы погребальные
таблички: 1734 год, 1812... 1902!
Нет, подумал он, такого не может быть! Но, оглядывая церковь, заметил, что
все здесь действительно изменилось. Вся внутренность церкви была такой
простецкой: балки не покрашены, на каменных консолях краска тоже облезла, а
вышивка на дверях, ведущих в алтарь, казалось, была исполнена рукою какого-то
неумехи ребенка!
Он поглядел на плачущую женщину. Ведьма! Ведьма, вызвавшая его сюда, в
иное пространство и время! И он потребует, чтобы она вернула его обратно, - он
непременно должен вернуться: его честь и будущее семейства зависят от этого, -
но женщина, не внемля ничему, продолжала безнадежно рыдать!
Конечно, она порочна и, соответственно, столь же гнусного нрава, а на язык
весьма несдержанна! И у нее хватает наглости утверждать, что она понятия не
имеет, как и почему он оказался здесь!
Когда ведьма удалилась, он испытал облегчение, самочувствие его несколько
улучшилось, и он стал склоняться к мысли о том, что весь этот полет через
пустоту ему попросту привиделся. Хотя возможно, конечно, что видение это
каким-то существенным образом соотнесено с действительностью!
Покинув церковь, он еще более укрепился духом, когда увидел, что церковное
кладбище выглядит как и всегда, как и все подобные кладбища, но не стал
задерживаться, чтобы получше рассмотреть даты на могильных плитах. А там, в