"Станислав Десятсков. Смерть Петра Первого (Интриги, заговоры, измены) " - читать интересную книгу автора

Он намеренно употреблял сейчас самые злые слова о своей женке,
отгораживаясь ими, яко щитом, от той простой истины, что Екатерина прочно
вошла в его жизнь и выкинуть жену из нее также легко, как когда-то он
выкинул Анну, он просто не мог. Прежде всего, от Екатерины были на руках две
дочки, его кровь, к которым он привязан, как ни к кому на свете. Разве что
покойную матушку Наталью Кирилловну он любил столь сильно, но в то же время
и иначе, чем своих сорок-баловниц.
Вот и сейчас он слышит их легкие шаги и голоса в верхних покоях.
Старшая, Анна, конечно же все знает, и только младшая, Лизанька, остается в
счастливом неведении и как ни в чем не бывало заучивает звонкие песенки за
клавесином. Впрочем, и она видела, наверное, зареванные глаза матушки, но
значения сему не придала: мало ли слез лила на ее короткой памяти матушка,
становившаяся с годами все более слезливой. Вот и сейчас, поди, рыдает,
запершись в своей спальне, после того как он не допустил ее до решительного
объяснения.
Да и что тут объяснять! Как только оп по прибытии получил подметное
письмецо (узнать кто писал, пока так и не удалось, - все буковки в письме
писаны левой рукой), то тотчас приказал гвардии майору Ушакову начать
следствие. И Виллим Монс при первом же кнуте повинился. Призналась в
сводничестве и Катькина подружка, генеральша Балк.
Так что дело было раскрыто через первую легкую пытку. Правда, не
допрашивали под кнутом главную виновницу и ответчицу, Екатерину Алексеевну,
поскольку не было на то его царской воли.
А как он мог дать волю своему гневу? Ведь позор лег бы на всю царскую
семью и прежде всего на его дочерей. И конечно нее, не состоялась бы
помолвка Анны с герцогом голштинским. Вот почему Катька отделалась пока
легким испугом, и вечор состоялась, наконец, помолвка Анны. Но с Катькой во
время помолвки он и словом не обмолвился. Более того, приготовил ей страшное
напоминание. Петр взглянул на голову казненного намедни Виллима Монса,
стоявшую в банке со спиртом. Голову красавчика немчика государь препарировал
собственноручно - недаром слыл учеником славного голландского анатома Рюйша.
Голова получилась, яко живая, и токмо смертельный оскал зубов прикрыть не
удалось. Хотя оно и лучше - будет для Катьки страшным напоминанием о той
злой участи, которая и ее со временем поджидает. Нет, он не сошлет ее сразу
в монастырь, как первую свою женку, Дуньку Лопухину. Ту он сослал не за
измену, а просто за ее природную глупость.
Здесь же иное, и быть Катьке-мужичке со временем битой и поднятой на
дыбе! Петр хрустунул сильными пальцами, и глаза налились безумием, словно
уже узрел кровь на белоснежных плечах, которые столь часто целовал. С трудом
остыл и вдруг поразился: отчего же это он так ревнует Катьку к мертвому
Монсу? Ведь когда брал ее в жены, знал же, что она солдатская девка, которая
с кем только не спала - и со шведским капралом, и с русским солдатом, и с
другом сердешным Алексашкой. Да и покойному фельдмаршалу, Борису Петровичу
Шереметеву, не токмо портки стирала! И вот поди же, ни к кому из тех бывших
амантеров он Катьку не ревновал, а к Монсу сразу же прикипел лютой
ненавистью. И не потому даже, что Монс был братом покойной Анхен, и
выходило, что Анхен мстила ему даже из могилы. Нет, здесь иное!
Петр нагнулся с кресла, в коем сидел, укутавшись в одеяло от сильного
озноба, приоткрывая дверцу ровно гудевшей печки-голландки, взглянул, как
бешено пляшут языки пламени. Здесь иное, иное! Здесь предали его честь,