"Nik Держ. Сто лет безналом" - читать интересную книгу автора

восьмом тиф прошелся, все родичи мои померли. Остался я круглым сиротой, и
рванул в Питер, там у меня по слухам тетка жила. Как я туда добрался -
отдельная история! Повезло, наверное. Это сейчас на поезде несколько часов,
а тогда... Тогда люди не торопясь жили, медленнее, размеренней. Почти год у
меня на дорогу ушел. Вообще чудо, что добрался! Сто раз мог по пути
сдохнуть! Хуже было только кандальным на этапе! По большому Сибирскому
тракту, - вдруг запел Дубов, - далеко-далеко за Байкал. Слышал, начальник,
такую песню? Слышал. А я вот не понаслышке... Тетку я, конечно, не нашел, -
продолжил он рассказ, - да и не мог найти в принципе - я ж тогда думал, что
в Питере, как и в родной деревне, все друг друга знают. Ан - нет! Тут бы мне
каюк: милостыню просить не умею, правда подавали сердобольные люди... Сразу
не умер. Повезло мне тогда - Генрих подобрал.
- Шлиман? - уточнил опер.
- Он самый, - подтвердил Прохор. - Он меня накормил, отогрел, к делу
приставил. Он дал мне все, за него я был готов и в огонь и в воду. А когда
Шлиман предложил мне отправиться с ним на поиски Трои, я не раздумывал ни
секунды. Экспедиции - самое счастливое время в моей жизни. Несколько лет мы
рыли турецкие холмы. Наконец Шлиману улыбнулась удача. Клад Приама. Он был
словно видение, словно зыбкий мираж...
- Кто он, клад? - уточнил Егоров, перебивая Прохора.
- Кадуцей, - выдохнул Дубов. - Он лежал сверху, присыпанный старыми
монетами и драгоценными безделушками. Мне показалось, что безглазые змеи
Кадуцея шевелятся. Жезл слабо светился и слегка пульсировал, словно сам
просился в руки, но стоило мне дотронуться - сияние исчезло. Я оказался в
полной темноте. Когда клад достали - никакого жезла там не было. Зато он
явился ко мне ночью. Змеи плакали кровавыми слезами, призывая идти на поиски
утерянных глаз. Я не мог противиться этому зову. Рано утром я совершил самое
чудовищное преступление в жизни - я ограбил Генриха, человека, которому был
обязан всем. Я предал его. Набив до отказа карманы драгоценностями, я
отправился на поиски глаз Гермеса. Я искал их больше десяти лет. И в Новом
свете, и в Старом, и в Индии, и в Африке. Как ни странно, я нашел их в
России, в Москве.
- Дело коллекционера Лопухина, - догадался Егоров.

27.03.1884 г.
Большой сибирский тракт.
Этап Нерчинской каторги.

Небо хмурилось с самого утра. В конце концов, оно зачастило мелким
дождем, плавно перешедшим в мокрый снег. И без того раздолбанная дорога вмиг
раскисла, превратившись в жидкую кашу, в которой увязли и люди, и лошади.
- Вот черт! - выругался старший этапа моложавый офицер Родимчик. - До
централа еще верст сорок, а эти душегубы ползут, словно дохлые мухи!
- Хлипкий нонче тать пошел, ваш броть! - отозвался пеший конвоир
Белоборотько, оказавшийся в этот момент рядом с лошадью офицера. - От я уж
почитай третий десяток годов этапы сопровождаю, а такое послабление, вот ей
Богу, первый раз вижу. Кандалы у них Гаазские,[40] легкие, штырей нет - их
цепями заменили! На дворе весна! Морозы позади! Топай и радуйся! Так нет жо,
все одно - мрут! Хилый душегуб нонче, хилый!
- Эт ты точно заметил, - согласился офицер, - почитай только вышли, а в