"Ж.Деррида. От экономии ограниченной к к всеобщей..." - читать интересную книгу автора

открывать Человеку его самого как естественное, животное существо, но
откровение это никогда не имеет места. Ведь человеческое существо, как
только умирает поддерживавшее его животное существо, и само прекращает
существовать. Чтобы человек в конце концов был открыт самому себе, он
должен был бы умереть, но ему надлежало бы сделать это, оставаясь в
живых и наблюдая за тем, как он прекращает существовать. Другими
словами, сама смерть должна была бы сделаться (само)сознанием в тот
самый момент, когда она уничтожает обладающее сознанием существо. В
каком-то смысле, именно это имеет место (по крайней мере, вот-вот
готово произойти или происходит украдким и неуловимым способом)
благодаря одной уловке. При жертвоприношении жертвующий отождествляет
себя с поражаемым смертью животным. Таким образом, он умирает, глядя
на то, как он умирает, и даже некоторым образом - по собственной воле,
всем сердцем заодно с жертвующей рукой. Но это же комедия! По крайней
мере, это было бы комедией, если бы существовал какой-нибудь другой
способ открыть живому нашествие смерти: это завершение конечного
существа, которое одно только и исполняет, одно только и может
исполнить его Негативность, убивающую, кончающую, бесповоротно
уничтожающую его... Таким образом, любой ценой необходимо добиться
того, чтобы человек был жив в тот момент, когда он взаправду умирает,
или чтобы он продолжал жить, находясь под впечатлением, что умирает
взаправду. Это затруднение возвещает необходимость зрелища или вообще
представления, без повторения которых мы могли бы остаться в полном
незнании и неведении перед лицом смерти, как, очевидно, обстоит дело с
животными. Нет ничего менее животного, чем вымысел о смерти, более или
менее удаленный от реальности4".

Лишь акцентирование симулякра и уловки прерывает гегелевскую
непрерывность этого текста. Чуть ниже различие высвечивается
веселостью:

"Сближая реакцию Гегеля с жертвоприношением и тем самым с первичной
темой представления (искусства, празднеств, зрелищ), я хотел показать,
что она есть фундаментальное человеческое поведение... это par
excellence [то его] выражение, которое в традиции повторялось до
бесконечности... для Гегеля существенным было осознать Негативность
как таковую, ухватить ее ужас, в данном случае - ужас смерти, в то же
самое время поддерживая дело смерти и глядя ей в лицо. Этим способом
Гегель противостоит скорее не тем, кто "отступает", но тем, кто
говорит: "это ничто". Дальше всего он, кажется, отстоит от тех, кто
реагирует [на смерть] весело. Я настаиваю на противопоставлении
наивной позиции и гегелевской позиции абсолютной Мудрости, желая,
чтобы оно проступило как можно отчетливее на фоне кажущегося сходства
этих позиций. На самом деле, я не уверен, что наименее абсолютная из
них двоих окажется наиболее наивной. Приведу один парадоксальный
пример веселой реакции на дело смерти. Ирландский и валлийский обычай
"wake" мало известен, но его можно было еще наблюдать в конце
предыдущего столетия. Это тема последней работы Джойса, Finnegans
wake, "Поминок по Финнегану" (чтение этого знаменитого романа, однако,
по меньшей мере затруднительно). В Уэльсе открытый гроб с покойником