"Тони Дэниел. Грист " - читать интересную книгу автора

- Джилл, - говорит он, - я исправлю тебя. Я знаю.
- Наверное, это была Великая Мать всех крыс.
Она была такая большая, такая большая и злая. Она была смелая, умная и
сильная. Это было прекрасно.
- И что же ты делала? Я ее кусала.
- Джилл, я никогда не видел и никогда не увижу таких, как ты.
Я убила ее, а потом убила всех ее детенышей.
- Пошли-ка мы, Джилл, домой. Да. Вернемся домой.
Лежа в полумраке мешка, я слышу, как грист ТБ призывает меня уснуть,
призывает здороветь, и я глубоко вздыхаю и сворачиваюсь, насколько могу,
клубком и падаю, бесконечно падаю в сны, где я бегу по следу, отмеченному
брызгами крови, и след совсем еще свежий, и я преследую крысу, и ТБ со мною,
совсем рядом, и я скоро укушу крысу, скоро, скоро, скоро...

Комната с хорошим освещением

Очнись, Андре Сад. Твой разум витал в эмпиреях, а теперь тебе нужно
сосредоточиться. Ну, быстрей. Как можно быстрей. Пространство - время. Комки
галактических скоплений. Средненькое скопление. Двухрукавная спираль.
Желтая звезда.
Вот сеть тросов, соединивших внутренние планеты друг с другом. Артефакт
осознания, говорят иногда. Меркурий, Венера, Земля и Марс повисли в
сверкающей паутине, раскинутой по мерзлому пространству и достигающей даже
пояса астероидов. Невероятные - пятьдесят миль в поперечнике - тросы,
нисходящие с небес к полюсам, непомерно огромным шарнирам Кардана, смазка
которых - горячая магма планетных глубин. Вращение и колебание. Быстрее.
Где-то на флагеллирующей между Землей и Марсом кривой, на Диафании ты
найдешь и себя. Ближе, ближе. Крутящийся шарик, стомильная бусинка в
ожерелье длиною в миллионы миль. Приблизься, ближе, еще ближе.
По всей длине Диафании Земля - Марс Андре замечал приготовления к
войне, подобных которым никогда еще не было. Создавалось впечатление, что
весь без остатка Мет, вся сеть межпланетных тросов, перестроен в
неприступную крепость, в которой люди - лишь маловажный элемент.
Его кокон раз за разом задерживался, уступая дорогу войскам, а военный
грист роями перемещался взад и вперед, сообразно выполнению той или этой
задачи. "Мы живем в беспросветной ночи на углероде тросов, - думал Андре, -
в темном сверкании коридоров, где поверхность говорит с поверхностью еле
слышными шепотками, подобными пальцам, и где коды, что покрупнее,
эксгумированные скелеты миллиардов разумов стучат друг о друга на кладбище
логики, пожимая руки, непрерывно пожимая друг другу костяные алгоритмические
руки и строго соблюдая строгий протокол, необходимый для целей уничтожения".
Амес - его называли одним этим именем, словно это не имя, а титул - был
велик по части бьющей в глаза воинственности. Второе пришествие Наполеона,
дружелюбно шутили мерси-репортеры. О, эти репортеры были со всем согласны.
Второе уже столетие мир жил без единой приличной войны. Люди устали от
нескончаемой демократии, не так ли? Ведь и по мерси такое уже говорят, Андре
своими ушами слышал.
"То-то будет забавно, когда ради небольшого оживления мерси-передач
погибнут миллиарды", - думал Андре.
Андре прибыл на Коннот Болса в дурном настроении, но когда он вышел из