"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 4) " - читать интересную книгу автора

страшную для врагов..."
Ни в вопросах политики, ни в вопросах войны мы не могли понять, какие,
собственно, конкретные цели преследует атаман Краснов. Его перо, его слово
были полны такими внутренними противоречиями, в них так художественно
переплеталась правда с вымыслом, что мы становились в полнейшее недоумение.
8 сентября 1918 года он писал генералу Алексееву:
"Я не думаю о будущем России - это не мое дело - это решит
Учредительное собрание, "Земский собор", вернее - Господь Бог, но я мечтаю
об одном - освободить Россию от большевиков..."
А в октябре (без даты, № 02) он писал генералу Драгомирову:
"Приближается время мирной конференции народов... И думается мне, что
время Добровольческой армии, Дону, Украине, Кубани, Грузии и другим
свободным от большевистского террора частям России собраться и
сговориться... по следующим вопросам:
1. Что будет представлять из себя бывшая Российская империя в
политическом отношении (монархию, республику, федерацию, и если федерацию,
то какого типа?).
2. Какие части бывшей Российской империи войдут в это новое
государственное образование и какие станут вне его (Финляндия, Прибалтийский
край, Белоруссия, Польша, Украина, Крым, Закавказье)?
3. Кто поможет объединиться тем частям России, которые не заражены
самостийностью?.. Помогут в этом отношении союзники, которые кругом должны
нам за 1914, 1915 и 1916 годы, или центральные державы, как соседи?"
Решение в то время вопроса о будущем государственном устройстве России
добровольческим командованием, Скоропадским, Красновым, Бычом и Жордания
представлялось мне несвоевременным и недостаточно компетентным{16}.
"Выдвигать (этот вопрос) на первый план теперь же, - отвечал генерал
Драгомиров{17}, - это значило бы вносить раздор чрезвычайно острого
характера в ту минуту, когда для спасения Родины нужно прежде всего единение
всех сил... Что же касается "выбора ориентации", то "является совершенно
невозможным, чтобы в ту минуту, когда союзники наши со дня на день могут
прибыть в Новороссийск и пожелают опереться на Добровольческую армию,
последняя стала бы на путь колебания - на кого опираться".
А еще через 2-3 дня глава донского правительства по поручению атамана
обратился ко мне с предложением{18} созвать совещание в Екатеринодаре по
вопросу об едином представительстве на мирной конференции, на которой,
"конечно, должны быть представители настоящей России, желающие ее
восстановления в прежних пределах и мощи..."
Я ответил полным согласием, прибавив, что общность наших задач властно
требует объединения всего дела внешних сношений и полного взаимодействия
всех вооруженных сил путем объединения командования. "Если... исходя из
самого искреннего желания найти пути к полному единству, нам удастся
сговориться по (этим) кардинальным вопросам, - писал я{19}, - то в недалеком
будущем можно было бы выдвинуть на очередь объединение и в тех отраслях
государственного устройства, которые донской атаман перечислил в своем
письме от 3 сентября. № 679"{20}: финансовых, юстиции, продовольственного
дела и торгово-промышленной политики, путей сообщения и телеграфа...
8 ноября{21} генерал Драгомиров вызвал в Екатеринодар представителей
Дона на совещание по следующим вопросам:
"Первое - единое представительство на предстоящем мирном конгрессе,