"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 3) " - читать интересную книгу автора

ошибке (которую я лично все же приписываю любви Вашей к России и отчаянию в
возможности победоносно окончить войну) и объявить всенародно, что Вы идете
за законного царя..."
Руководители Астраханской армии еще летом 18 года говорили
представителям "Правого центра": "В Добровольческой армии должна быть
произведена чистка... В составе командования имеются лица, противящиеся по
существу провозглашению монархического принципа, например, генерал
Романовский..."
"Относительно Добровольческой армии, - сообщала нам организация
Шульгина, - Совет монархического блока решил придерживаться такой тактики:
самой армии не трогать, а при случае даже подхваливать, но зато всемерно,
всеми способами травить и дискредитировать руководителей армии. На днях
правая рука герцога Г. Лейхтенбергского Акацатов в одном доме прямо сказал,
что для России и дела ее спасения опасны не большевики, а Добровольческая
армия, пока во главе ее стоит Алексеев, а у последнего имеются такие
сотрудники, как Шульгин..." Такая политика "правых большевиков", по
выражению "Азбуки", приводила в смущение даже просто правых. Александр
Бобринский на днях говорил: "Я боюсь не левых, а крайних правых, которые,
еще не победив, проявляют столько изуверской злобы и нетерпимости, что
становится жутко и страшно..."
Такое же настроение создавалось в соответственных кругах,
группировавшихся в армии и возле армии, и такая же тактика применялась ими.
Как составлялись репутации в армии, или, вернее, для армии, об этом
свидетельствует письмо ко мне генерала Алексеева, относящееся к этому
периоду{46}: в заседании донского правительства (24-25 июня) атаман, по
словам М. В., заявил: "Ему достоверно известно, что в армии существует
раскол - с одной стороны, дроздовцы, с другой - алексеевцы и деникинцы.
Дроздовцы будто бы определенно тянут в сторону "Юго-Восточного союза"... В
той группе, которую Краснов называет общим термином "алексеевцы и
деникинцы", тоже, по его мнению, идет раскол; я числюсь монархистом, это
заставляет будто бы некоторую часть офицерства тяготеть ко мне; Вы же, а в
особенности Иван Павлович, считаетесь определенными республиканцами и чуть
ли не социалистами. Несомненно, это отголоски, как я полагаю, наших
разговоров об Учредительном собрании..."
Человек серьезный, побывавший в Киеве и имевший там общение со многими
военными и общественными кругами, говорит о вынесенных оттуда
впечатлениях{47}:
"В киевских группах создалось неблагоприятное и притом совершенно
превратное мнение о Добровольческой армии. Более всего подчеркивают
социалистичность армии... Говорят, что

"идеалами армии является Учредительное собрание, притом прежних
выборов... что Авксентьев, Чернов, пожалуй, Керенский и прочие господа - вот
герои Добровольческой армии, но мы ведь знаем, что можно ждать от них..."

Атака пошла против всего высшего командования. Но силы атакующих были
еще слишком ничтожны, а авторитет генерала Алексеева слишком высок, чтобы
работа их могла увенчаться серьезным успехом. С другой стороны, крепкая
связь моя с основными частями армии и неизменные боевые успехи ее делали,
вероятно, дискредитирование командующего нецелесообразным и, во всяком