"Генерал А.И.Деникин "Очерки Русской Смуты" (Том второй)" - читать интересную книгу авторапереговоры не начнутся, пока вся власть не перейдет к большевистским
советам. Осенью в одном из заседаний Петроградского совета, прибывший с фронта офицер Дубасов сказал: "солдаты сейчас не хотят ни свободы, ни земли. Они хотят одного - конца войны. Что бы вы здесь ни говорили, солдаты больше воевать не будут"... Это заявление, как передавал газетный хроникер, произвело "непередаваемое впечатление". Было бы напрасно, однако, в этом рефлекторном движении искать признаков сожаления или раскаяния. Оно объясняется тем обстоятельством, что в прогрессирующем развале армии была очевидно такая черта, переход которой считался угрозой даже для... большевизма. По крайней мере, по словам Троцкаго, одним из побудительных мотивов к скорейшему захвату большевиками власти было опасение, что "события на фронте могут произвести в рядах революции чудовищный хаос и ввергнуть в отчаяние рабочий массы".*97 Петроградский гарнизон, не перестававший играть роковую роль в судьбах революции, составлял предмет исключительного внимания большевистских руководителей. В середине октября Керенский ,пришел к необходимости осуществить корниловский план подчинения Петроградского военного округа главнокомандующему Северным фронтом и вывода на фронт частей Петроградского гарнизона. Мера эта уже запоздала. Гарнизон решительно отказал в повиновении, и Петроградский совет всеми доступными мерами противодействовал выводу частей из столицы. Такое отношение усилило в значительной степени влияние Совета и самыми тесными узами связало судьбу гарнизона с судьбой большевизма. В стране не было ни одной общественной или социальной группы, ни одной примыкающим, так безотговорочно, с такой обнаженной откровенностью призывать армию - "воткнуть штыки в землю". Ибо, хотя в среде, пропитанной духом интернационализма, само слово "Родина" было изъято из обращения, но чувство к ней тлело еще в сердцах. Армии предстояло сыграть решающую роль в октябрьском перевороте: как прямым содействием ему Петроградского гарнизона, так и отказом фронта от борьбы и сопротивления. Верховский был прав в одном: русская армия, помимо своей воли, не взирая на разлагающие влияния извне и изнутри и бессилие власти, "исполняла свою задачу" - правда весьма односторонне - в интересах союзников: русский фронт все еще удерживал против себя 127 вражеских дивизий;*98 в этом числе - 80 немецких, т. е. одну треть состава германской армии. Глубина общего развала русских войск учитывалась немецкой главной квартирой, и Гинденбург говорил, что для него не существует совершенно препятствий на русском фронте, в отношении которого он руководствуется только мотивами целесообразности. Петроград казался поэтому весьма заманчивой целью и гипнотизировал общественное мнение по обе стороны линии фронта. У нас - вызывая сильнейшее беспокойство за участь столицы, за рубежом - возбуждая чрезмерно большие иллюзии. Гинденбург и Людендорф иронизирует над этими настроениями людей, которые настолько не владеют нервами, что "потеряли всякое понятие о времени и пространстве" и не могут хотя бы "прикинуть циркулем расстояние от фронта до Петрограда". Гипноз русской столицы |
|
|